Спасение

«Связь», конечно, разработала приложения с картами своей разбухающей сети хабов, но Эмилья сразу увидела, насколько они примитивны — и чем больше вводилось новых порталов, тем сложнее становилось пользователям в них ориентироваться. В декабре того же года Эмилья основала свою компанию «Хабнав» и все свободное время тратила на разработку м-нета — проводника по растущей сети «Связи». Она начала кодирование, когда в Солнечной системе насчитывалось всего триста двадцать два общественных квантовозапутанных портала, но «Связь» уже обнародовала амбициозный план довести их число до пятидесяти тысяч, охватив всю континентальную часть Соединенных Штатов. Эмилья взялась за эту программу, потому что, выросши в Лондоне, всегда восхищалась скромным изяществом карты лондонской подземки, составленной Гарри Беком и основанной на признании того факта, что не важно ни истинное расположение станций, ни изгибы соединяющих их тоннелей: Бек инстинктивно угадал, что существенно только их положение относительно друг друга. Эмилья работала над программой с сознанием, что люди в целом ленивы и глупы, а их мир вот–вот усложнится на порядок.

Изучая чудовищную паутину хабов, Эмилья наблюдала, как такие же взаимосвязанные паутины расползаются по всему глобусу. Чтобы попасть, скажем, из Окхема, находящегося в сердце Англии, в Атланту штата Джорджия требовался теоретически простой маршрут. Пройти по кольцевому хабу Окхема в сеть графства, связанную с национальной сетью, которая приведет вас в Лондон, откуда есть связь с международной сетью хабов, ведущей, в свою очередь, в американский порт прибытия в Северной Дакоте (сенаторы этого штата проявили завидное проворство, урвав кусок от государственного «справедливого распределения» контрактов по инфраструктуре порталов, чему способствовал заключенный за закрытыми дверями Белого дома пакт с техасскими сенаторами, выбившими для Хьюстона государственную станцию товарного импорта). Оттуда переходишь в межштатную сеть до сети Джорджии, из нее наконец попадаешь в метросеть Атланты — и добро пожаловать в сей солнечный город под небо, похожее на крышку духовки. Максимум восемь порталов. Проще простого. Если бы не множество иных порталов, связанных с другими местами и создающими чертовскую путаницу, особенно в часы пик.

Эмилья оказалась права. Люди были глупы. Избалованные десятилетиями спутниковой навигации и автопилот–автомобилей, они желали, чтоб их взяли за ручку и провели, куда надо, — без хлопот. Им требовалось приложение, которое бы предупреждало, что центральный хаб забит раздраженной толпой, что портальная дверь закрыта на профилактику, что быстрее будет добраться более длинным маршрутом через три лишних хаба. Куда пойти, где свернуть, сколько времени займет проход через портальную дверь, сколько шагов до следующей… зеленая аура м-нета со вспыхивающими в ней схемками гарантировала, что вы не промахнетесь.

К 2078 году в системе Сол проживало двенадцать миллиардов человек. За вычетом не умеющих ходить младенцев, у каждого из них, к ярости антимонопольного законодательства, было установлено созданное Эмильей Юрих приложение «Хабнав». Разумеется, к тому времени приложение обеспечивало пользователей и сведениями о погоде в пункте прибытия, и о политической ситуации, и о самых выгодных торговых заведениях, лучших ресторанах, самых чистых пляжах, самых крутых клубах, самом модном искусстве, самых заводных музыкальных событиях… Длинный, длинный список профильной рекламы, подаваемой в нужный момент. Эмилья несколько уступала богатством Энсли Зангари, но и ее состояния хватило на основание собственных космических поселений с хорватскими названиями Двор и Забок — во исполнение вековой мечты о новом старте в полной независимости от Земли. Ее состояния и филантропических наклонностей хватило и для участия в Первом прогрессивном конгрессе.

Она вместе с Яру Найомом заложила основы утопийского движения.

Кандара догадывалась, что Эмилья возглавляет среди утопийцев партию технологического развития. Она была практиком, приводила в повиновение технику, служила зеркальным отражением философических мечтаний Яру.

— Встреча с вами — честь для меня, — сказала Кандара.

Эмилья в ответ хитровато улыбнулась и села во главе стола из каменной плиты. Сопровождавший ее бледный рыжеволосый мужчина сел от нее по левую руку.

— Каллум Хепберн, — официально представила его Эмилья. — Стратег нашего проекта фон Неймана.

— То есть специалист по разруливанию проблем, — добродушно уточнил Каллум.

— А что, бывали проблемы? — заинтересовалась Кандара.

— Не такого масштаба, как поразившие теломерную промышленность Наимы, — ответил он. — Но на станции Брембл происходит больше обычного неполадок. Конечно, определить обычный уровень тоже непросто. Наша производственная система постоянно развивается, приближаясь к идеальной мономашине фон Неймана. Бывают месяцы, когда все идет гладко, а в другие мы захлебываемся в проблемах. Возможно, нынешние осложнения в пределах нормы, а может быть, и нет. Нам придется провести тщательный аудит своих файлов.