Спасение

— Утопийское общество достигло несравненного успеха в двух областях, — пояснила Джессика. — Есть материальный успех. Вот здесь у нас развивается технология, которая обеспечит абсолютное изобилие, создав переизбыток материальных благ. Но есть еще и философия, которая позволяет людям жить в этой материально богатой среде плодотворной, осмысленной жизнью. К такому человечество непривычно.

— Понимаю, — сказала Кандара. — И почему Крузе это беспокоит?

— Беспокоит — не совсем точно, — ответило Ойстад. — Видите ли, Яру выдвигает философию на первый план. Оне уверено, что равенство и человеческое достоинство превыше всего. Превыше даже материальных аспектов нашей культуры.

— Разумно, — задумчиво протянула Кандара.

— Крузе в этом вопросе ревностно поддерживает Яру.

— Постойте? Так в утопийской идеологии присутствует конфликт?

— Конфликт — слишком сильно сказано. Вопрос расстановки приоритетов и распределения ресурсов. Видите ли, Крузе с попутчиками считает, что омни — лишь первая стадия преобразования человека. Что, если мы действительно достигнем сверхизобилия в материальных потребностях, обычные человеческие личности с этим не совладают и мы за пару поколений выродимся.

— Как говорится: «на небесах такая скука», — рискнула вставить Кандара.

— Да. И наши наиболее радикальные коллеги утверждают, что эту проблему можно решить только генетическим совершенствованием человеческой нервной системы.

— Неужели? Иными словами, раз люди не годятся для нового идеального общества, заменим людей? Звучит достаточно по–фашистски.

Ойстад хмуро кивнуло.

— Однако же, если бы не первые идеи Яру о способах достижения равенства, меня бы не существовало на свете. А я себя вполне устраиваю.

— То есть вы за продолжение искусственной эволюции?

Оне пожало плечами и оглянулось на Тайле в поисках поддержки.

— Прежде надо будет решить технические задачи и вывести проблемы изобилия в реальность, не то вся идея утонет в спорах о числе ангелов, способных танцевать на острие иглы. А при всех достижениях команды фон Неймана здесь, на Ониско, мы пока и близко не подошли к самореплицирующимся одиночным модулям. У человечества еще остались нерешенные задачи. Не бросаться туда с отверткой в руках, — Джессика указала на созвездие недостроенных жилых цилиндров, — а развивать и улучшать то, что уже имеем. Кое–кто из наших беспокоится, что развитие выходит на плато, — даже при участии Ген 8 Тьюрингов.

— Кривая всей человеческой технологии выравнивается, — заметила Кандара. — И все же мы теперь — раса звездных жителей. Как и следовало ожидать.

— Но возможности дальнейшего продвижения ограниченны. А сколько проблем просто исчезнет, когда мы сумеем построить настоящие фон–неймановские модули!

— Никогда все не начинается с тяжелых сапог и черных мундиров, — сказала Кандара. — Только с добрых намерений. А кончается всегда этим.

— Мы не собираемся никому навязывать свое мировоззрение. Мы совершенно не такие.

Кандара на это торжественное заверение лишь улыбнулась. И уголком глаза заметила, что Джессика тоже скрывает улыбку.

— Мы же просто философствуем, — сказала Кандара. — На ваш лад.

Тут она обратила внимание на женщину, вошедшую вслед за Крузе. Ее трудно было рассмотреть за тучей сведений, выплеснутых на линзы Сапатой.

— Эмилья Юрих, — изумленно выпалила Кандара.

Эмилья хорошо смотрелась для своих ста шестидесяти лет. «Безусловно лучше, чем Яру», — подумалось Кандаре. Ее темные густые волосы были уложены вокруг головы в сложную прическу. Высокие скулы выдавались под здоровой, лишенной морщин кожей, какую ожидаешь увидеть у двадцатипятилетних. Светлые серые глаза быстро обежали комнату и оставили у Кандары впечатление, что ее оценили — причем невысоко. Женщина держалась едва ли не царственно, и эта осанка позволяла ей с непринужденным изяществом носить черное с алым платье из индийского шелка с воротником–стойкой.

Кандара ехидно отметила, что теломер–терапию ей проводили скорее в дорогой земной клинике, нежели в стандартном утопийском медучреждении. С другой стороны, Эмилья ведь принадлежала к первому классу — к лучшим гражданам Акиты. В ее случае такое положение было вполне оправданно.

Родители Эмильи Юрих эмигрировали из Хорватии в Лондон еще в 2027 году. Их дочь в свой срок изучила в лондонском университете ЗD-программирование и к 2063 году, когда «Связь» открыла первые порталы между Нью–Йорком и Лос–Анджелесом, работала в логистическом отделе печатавшей продовольствие компании. Дальнейшие ее действия стали классическим образцом, изучавшимся в бизнес–школах системы Сол и за ее пределами.