Спасатель. Серые волки

– Ужинаю, – лаконично опроверг несправедливое обвинение депутат Беглов. Судя по некоторой невнятности его речи, это была правда. – Здорово, ВасяКот. Чего тебе надобно, старче?

– Не чего, а кого, – ворчливо поправил Макаров. – Сам знаешь кого, куда и зачем. Как там у нас дела?

– Ты что, генерал, белены объелся? – после длинной паузы осторожно спросил Илья Григорьевич. Он больше не жевал. – Не по телефону же!

– А я ничего такого особенного и не говорю, – заявил Макаров. – Это ты верещишь как недорезанный. Так как дела?

– Пока не родила, – проинформировал его Беглов.

– Хреново, – дал оценку ситуации его превосходительство.

– Такие дела с бухтыбарахты не делаются, тут подготовка нужна, – сказал Илья Григорьевич.

– И давно ты стал таким осторожным? Чтото раньше за тобой этого не наблюдалось!

– То раньше. Молодой был, горячий… И потом, это не я осторожничаю, а этот… специалист по рекламе и маркетингу.

– Кто?!

– Конь в пальто. Чего ты сегодня нанюхался?

– А, понятно… Ничего я не нанюхался, просто приснилась какаято чепуха на постном масле, до сих пор отойти не могу. Так когда?..

– Скоро, – помолчав, ответил Беглов. – Думаю, сегодня.

– Лучше бы позавчера, – проворчал Василий Андреевич.

– Это ты ему скажи, – предложил народный избранник, и трубка, коротко пискнув на прощанье, замолчала.

Дисплей погас. Генерал положил телефон обратно на стол, плеснул себе коньяку и снова посмотрел на часы. Было четверть девятого – в самый раз, чтобы в одиночестве, ни на кого не оглядываясь и никого не стесняясь, основательно, с чувством, толком и расстановкой выпить за упокой грешной души непутевого раба божьего Валерки Французова, которого так некстати, не ко времени потянуло к родным пенатам.

3

– Вот, собственно, и все, – подвел черту Французов.

– Как это «все»? А имена?

– Уговор дороже денег, Андрей Юрьевич: имена в обмен на обещание выполнить последнюю волю умирающего. Плюс, как я уже говорил, вознаграждение. Собственно, часть его вы можете получить прямо сейчас.

– Не рановато? Я вам пока что ничего не обещал.

– Это несущественно. Данную часть – так сказать, первый транш – вы заслужили уже тем, что вы – это вы. Можете считать это авансом, можете – подарком, сделанным в знак моего глубокого к вам расположения. В общем, как хотите. Погодитека…

Замысловато изогнувшись, Французов по самое плечо запустил под одеяло левую руку, долго шарил там, покряхтывая от усилий, и наконец протянул Андрею бумажный квадратик – крошечный, твердый как камень, какой получается, когда бумагу раз за разом складывают вдвое до тех пор, пока хватает сил ее сгибать.

Липский развернул бумагу. Это была составленная по всем правилам и заверенная нотариусом дарственная на дом – судя по ничего ему не говорящему названию деревни, тот самый, в котором жила покойная нянька эксминистра тетя Варя.

– Здесь не указано имя нового владельца, – заметил Андрей.

– Впишите его сами. Откуда мне было знать, кто войдет в эту дверь?

– Рискованно, вы не находите?

– А что мне терять?

Спорить было трудно.

– Не понимаю, зачем мне какаято раз… какойто домик в деревне, – сказал Андрей. – Меня ведь, в отличие от вас, не связывают с этим местом ностальгические воспоминания.

– А вы не торопитесь отказываться, – посоветовал Французов. – Вдруг потянет провести денекдругой на природе? Места там просто замечательные. А воздух!.. Дом, конечно, не дворец, но жить можно. Пару раз мы наведывались туда всей семьей, и мне, помнится, очень нравилось играть на чердаке. Чего там только нет! Конечно, на все мое имущество, до которого сможет дотянуться родная генеральная прокуратура, – а это, как вы понимаете, именно этот дом, и ничего, кроме него, – будет наложен арест. Но это временная мера. Хуже другое: эту дарственную непременно попытаются оспорить и признать недействительной – просто так, чтобы напакостить мне хотя бы посмертно, раз уж при жизни не успели упрятать за решетку. В этом случае…

– Я знаю, что делать в этом случае, – заверил Андрей. – Пусть попробуют – им небо с овчинку покажется.

– Ах да, ваша жена…

– Бывшая, – привычно поправил Липский. – К счастью, развод никак не повлиял на ее профессиональные качества, а что до наших отношений, так он их, помоему, даже улучшил.

– Рад за вас. Хорошо жениться – это удача, а вот хорошо развестись – уже талант.

– Готовый афоризм, – похвалил Андрей. – Сами придумали?

– Дарю, пользуйтесь, мне он все равно уже не пригодится. Но давайте, так сказать, вернемся к нашим баранам…

– Минуточку, – рассеянно складывая дарственную по многочисленным сгибам, остановил его Андрей. – Кажется, я начинаю догадываться, что вам от меня нужно. Но будет лучше, если вы скажете это сами.

– Отдать за меня долги, – без малейшей заминки ответил Французов.

– Только и всего?