Спасатель

Некогда единое Черниговское княжество уже давно раздробилось на множество мелких уделов. Так вышло, что княжата размножаются намного быстрее обычных людей – что смердов, что вольных кметей. За полтора столетия потомки Олега Гориславича расплодились в огромном количестве, и каждому князю подавай его дольницу – большой кусок земли с городами и селами. А где их столько взять? Хотя городов в богатом и обширном княжестве до ордынского нашествия насчитывалось немало, свыше полусотни, но ведь их не делили поровну, и первейшим князьям полагалось иметь львиную долю. Требовалось срочно возводить и заселять новые городки, однако несознательные граждане предпочитали оставаться на старом месте, не горя желанием уходить в дальние земли. Поэтому Ростислав, младший сын какого-то третьесортного удельного князька, чье имя толком и не установлено, был рад и маленькой крепостице, к которой заодно прилагались все деревушки на десятки километров вокруг.

Кто был отцом Ростислава, пока точно не выяснено. Большинство историков считают его потомком вщижского князя Владимира Святославича, носившего почетный титул новгородского. Будучи не самым старшим из пяти сыновей Святослава Киевского, на солидный удел Владимир рассчитывать не мог. Подался он, было, править в своенравный Новгород, но демократы-новгородцы прокатили его на очередных выборах, и он осел в провинциальном Вщиже. На большее князь уже не замахивался, радуясь и тому, что есть. Однако для его пяти сыновей, сонма внуков и неизвестного количества правнуков, владений уже катастрофически не хватало. От непомерного количества дармоедов княжество трещало по швам и княжат распихивали, куда только могли. Вот Ростилаву и досталась самая дальняя глушь, куда, кроме него, никто ехать не хотел.

Правда, оппоненты выдвигали версию, что отцом Ростислава являлся черниговский князь Рюрик, но они так и не пришли к согласию, который именно из Рюриков – Ольгович или Ростиславич, так что эта гипотеза сомнительна.

Как бы то ни было, но, энергично взявшись за дело, новоиспеченный владетельный князь значительно расширил крепость, с расчетом на будущий рост народонаселения. Вместительный терем, двухэтажные клети, обширные погреба и закрома позволяли вместить жителей окрестных весей вместе с припасами и даже частью скота, и при этом еще оставалось место для сотни боевых коней. Оставалось только найти столько переселенцев, желающих обрести здесь новую родину.

Впрочем, князю повезло, и люди действительно к нему потянулись. Не за какие-то особые качества Ростислава, а просто так получилось, что несчастье одних часто оборачивается удачей для других. Дело в том, что прежде великий и могущественный Киев, краса русской земли, давно уже начал терять свое значение. То, что князья чуть ли не ежегодно отбирали друг у друга стольный град, это еще полбеды, хотя военные действия не давали людям нормально работать. Но когда в двенадцатом веке коалиция из одиннадцати князей разорила Мать городов русских, ограбив церкви, поубивав и уведя в полон множество христиан, то это был первый звоночек, что Киев больше не является безопасным местом. Первый, но не последний. Прошло ровно тридцать лет и три года после разорения, киевляне уже забыли прежние недоразумения и без задней мысли выгнали из города очередного князя, как это часто делалось в те времена. Однако князем этим оказался Рюрик Ростиславич, уже участвовавший в том «славном» походе, и помнивший, сколько богатств таит в себе столица. Он быстренько сбегал за помощью к соседям в Чернигов и, заручившись помощью Василия Чермного, старательно вычистил Киев от золота, серебра, а самое главное, от людских ресурсов. Лишь иностранным купцам было позволено сохранить жизнь и свободу в обмен на материальные ценности.

В дальнейшем походы на город стали обыденным явлением. То Рюрик опять приходит, то рассорившийся со своим союзником Чермный, наделавший, по словам летописца, «много зла русской земле». Неудивительно, что уцелевшие жители Киева и его окрестностей начали потихоньку разбредаться во все стороны в поисках более спокойного места. Некоторые добрели и до Оки, где нашли много земли, теплый прием и относительно спокойную жизнь.

С названием юного города голову не ломали, назвав его просто «Городец». Таких в каждом княжестве насчитывается по нескольку штук. Например, ближайший из тезок – Городец на Жиздре, основали еще в четвертом веке, то есть он был древнее Киева. Правда, название у него не раз менялось, и как его именовали в древности, неизвестно.