Спасатель 2

Дав гостям слегка утолить голод, Кодрун решил, что теперь можно начать серьезный разговор с делегацией Великого князя.

— Доманег, - начал хитрый конагис издалека, - верно, твой тысячник вещий, коли все наперед знал, и даже день точно угадал.

Боярин тоже горел желанием поговорить с пруссом, и ему было что сказать. Доманег обтер длинные усы, важно кивнул, подтверждая всеведение своего воеводы, и громко добавил, так чтобы все прусские вожди хорошо слышали:

— Преславный князь Ярослав и его тысячник Гавриил еще вот что велели передать, опосля того, как немцев побьем. Потеря одной сотни воинов тевтонов не остановит, и они не успокоятся. Через год ждите от них большой войны. А посему ищите союзников, куйте оружие и готовьтесь к битве. Крестоносцам только дай зацепиться, они вмиг понастроят замки, выбить из которых их можно будет только большой кровью. Наше княжество вам немного поможет. Вслед за нами князь отправил в Новгород людей с серебром, закупать вам мечи, шлемы и щиты. Это оружие новгородцы вскоре привезут к вам морем, так что ждите гостей. По суши путь, вестимо, короче, но там литовцы шалят.

Те пруссы, кто хорошо понимал по-славянски, растолковали соратникам смысл сказанного, и прусская знать начала выкрикивать хвалу пресловущему великому князю Ярославу.

Кодрун всеобщего ликования не разделял. Он с сумрачным видом развернул свиток с самодельной картой, вычерченной загадочным боярином Гавриилом, и вновь ужаснулся тому, как быстро продвигались крестоносцы. Десять лет назад их насчитывалось не больше сотни, и у них имелся лишь небольшой замок. Но за считанные годы они захватили все побережье Вислы от Польши до Балтики, построив десяток крепостей, и с каждым захваченным селением силы ордена только росли. Малочисленные племена туземцев, возможно, смогли бы одолеть Орден, но только если бы собрали всех воинов и заставили их слушаться своих командиров. Увы, но если созвать дружины нескольких князей еще теоретически возможно, то по поводу стойкости пруссов Кодрун никаких иллюзий не питал. Его соплеменники отважно вступали в бой, лишь имея значительное преимущество, и считали благоразумным отступить без приказа, когда противник начинал одолевать.

— Чего надо этим неугомонным марианцам? - пробормотал себе под нос вармийский вождь. - Поживиться чем-то, рабов увести - это все понятно. Но зачем же ради добычи переться за тридевять земель? У них там в Германии что, все так плохо, что грабить совсем некого?

— У немцев на родине везде каменные замки стоят, - улыбнулся невежеству туземца Доманег, - а в них постоянная стража, а не как у вас, ополчение, которое еще созвать нужно. Да и Ордену можно разорять не кого попало, а лишь те племена, которые их главный жрец разрешит уничтожить. Они ведь, марианцы, не просто кмети, а и сами немножко жрецы, причем одержимые. Постоянно обряды свершают, едят мало, вино почти не пьют, а на девок вообще не смотрят. Все их помыслы лишь о битвах, только для войны они и живут. Но вот с соседями им воевать нельзя, и в поисках битвы они обычно едут на юг, в свою Святую землю.

— У них там главная дубовая роща? - не удержавшись от любопытства, осмелился перебить старших Пьопсо.

- Хм, вроде того, только вместо деревьев растут пальмы, - попробовал объяснить концепцию религиозного паломничества Доманег. - Это такие столбы с гигантскими листьями. Все путешественники, побывавшие в тех краях и поклонившиеся, хм, тамошним “идолам” в Иерусалиме, уносят с собой домой пальмовые ветви. Но вот беда, басурмане - заклятые враги христиан, тоже считают град Иерусалим своей святыней и постоянно из-за него воюют.

— На что им чужие святыни? - подал голос жилистый старик с кривой дубовой палкой, единственный из жрецов, допущенный в круг вождей. - У басурман своих пальмовых рощ, что ли, нет? Неужто и наш древний дуб в Ромовэ кто-то захочет отнять?

— Распря из-за Иерусалима - это долгая история, - не стал углубляться в теологические дебри боярин. - Главное, что в этой святой земле крестоносцев разгромили, вот они с досады к вам и поперлись. Вас тоже разрешено убивать, а большое войско пруссы собрать не в силах.

Кодрун бросил взгляд на жертвенный костер, на котором догорали останки германских разбойников, считавших, что убивать пруссов можно и нужно, и невольно ухмыльнулся, однако тут же снова помрачнел:

— Ладно, турнули рыцарей с юга, они подались на север, это ясно. Но главного все равно не понимаю. Вот как все нормальные люди делают? Устроили набег, захватили добро и вернулись домой, медовуху на радости пить. Но к чему селиться на землях своих недругов?

— Янтарь им ваш нужен, - напомнил Андрей. - Марианцы такие кудесники, что превращают эти солнечные желтые камушки в серебро и злато. А вармийцы и самбы как раз на самом побережье обитают, в янтарном краю. Ну и, конечно, земля ваша тоже нужна.

— Но к чему она им, - снова встрял в разговор вятших людей Пьопсо. - Видывал я, какие у ляхов нивы. Вот там хлеб хорошо родится, богато, не то, что у нас.