Спас на крови

— Боже упаси! — заверил уже знакомый Маланину голос, который был идентифицирован с голосом Руслана Адыгова.

— Все вы так обещаете, — хмыкнул Маланин. — А потом из палаты не выгонишь.

— Да ну, о чем вы! — вроде бы как даже обиделся Адыгов. — Как говорится, не первый день замужем, тем более что здесь свой брат, тоже следователь.

«Тамбовский волк тебе братэлло», — вздохнул Маланин, однако вслух произнес:

— Что ж, поверю на слово. Можете приезжать.

— А можно вскоре после ужина? — попросил Адыгов. — Раньше никак не успеваю.

— Да ради бога. Тем более что Головко в отдельной палате лежит.

— А он с охраной? — не удержался Адыгов.

— А охрана-то ему зачем? — удивился Маланин. — Отдельную палату, конечно, выделили.

— Хорошо, спасибо. Буду ближе к вечеру.

— Да, пожалуйста. Меня, возможно, уже не будет, но дежурного врача я предупрежу.

В мембране раздались короткие гудки «отбоя», и Маланин положил трубку. Приближался момент истины.

Глава 32

Уже битый час как шел допрос, однако Дремов упорно стоял на своем. Я не я, и лошадь не моя.

Начиная понимать, что с насиженной версии его уже не сдвинуть, Бусурин решил изменить тактику допроса и, откинувшись на спинку стула, откровенно изучающим взглядом уставился на сидевшего по другую сторону стола мужика. Вроде бы ничего особенного, а вот поди же ты, как держит удар.

— Итак, спрашиваю в последний раз, — повысил голос Бусурин. — Кто является хозяином икон и, кто именно должен был их встречать?

Явно уставший Дремов поднял на полковника замутненный взгляд и устало произнес:

— А я в последний раз отвечаю, что эти иконы в глаза не видел. Я первый раз на этой машине, всего лишь несколько дней как работаю на автобазе и знать не знаю, кто бы мог подложить мне эту свинью. А может, и сыграть со мной в темную.

— То есть, кто-то перед рейсом зарядил тайник, а ты и знать не знал об этом?

— Вполне! — оживился Дремов. — Слышал, таких случаев бывало немало.

Глаза Бусурина засветились сочувствием, и он, как на безнадежного больного, посмотрел на Дремова.

— Хорошо, оставим пока что этот вопрос и вернемся к нему чуть позже.

Дождался, когда Дремов утвердительно кивнет головой, что означало, видимо, признание им своей первой победы в поединке со «старым хреном», который представился полковником ФСБ, и совершенно обыденно спросил:

— Ну а что ты скажешь насчет тех ДТП, в результате которых погибли четыре человека, причем один из них — гражданин Соединенных Штатов Америки, за смерть которого ты будешь отвечать по всей строгости закона? Сам понимаешь, это ДТП, точнее говоря, хорошо подготовленный, спланированный наезд с летальным исходом, поставлен на контроль, и, во избежание очередных нападок со стороны американцев, ты пойдешь по самой серьезной статье. От восьми до двадцати лет лишения свободы.

Бусурин смотрел на Дремова и видел, как изначально спокойное лицо мужика покрывается красными пятнами.

— Ну а чтобы не толочь воду в ступе, скажу сразу: ты уже давно на крючке, однако нам надо было выявить того заказчика, который спланировал все три наезда, и поэтому было решено «поиграть» с тобой, воздерживаясь от ареста. А тут вдруг такой подарок с иконами. Откровенно говоря, не ожидали.

Было видно, как у мужика дрогнули руки, и он, сглотнув слюну, почти выдавил из себя:

— Я… я не убивал того американца. И у меня есть алиби. В ту ночь у меня угнали машину, а сам я сначала гостил у нашего завгара, он может подтвердить это, а потом пошел провожать Татьяну, с которой меня познакомили в тот вечер.

— В какое время ты ушел из гостей?

— Ну-у… что-то около двух.

— И что после этого?

— Проводил Татьяну до ее дома и пошел домой.

Бусурин с сочувствием смотрел на Дремова.

— Хочешь знать мое личное мнение?

— Да! Конечно.

— Так вот, это свое алиби ты можешь засунуть в одно место. Расшифровываю. Ты действительно мог проводить эту женщину до дома и тут же вернуться на неохраняемую площадку, на которой ты оставил свой КРАЗ. Ну а далее… Изуродованный бампер и отпечатки протекторов на месте преступления говорят сами за себя. Запланированное, хорошо срежиссированное убийство, на исполнение которого у тебя оставался вполне приличный временной люфт. Три часа, в течение которых ты мог доехать до Москвы и ждать такси с Даугелем по маршруту движения.

Бусурин смотрел на Дремова и видел, как меняется его лицо. Оно стало мертвенно-бледным, и казалось, что еще минута-другая — и с ним случится удар.

— Но я… в ту ночь я действительно не был за рулем.

— В таком случае кто?

Он долго, очень долго молчал, наконец почти выдавил из себя:

— Брат мой… Сашка.

— То есть Александр Дремов? Водитель Неручева?

При упоминании о Неручеве Дремов дернулся, будто прошибло током, и его лицо скривилось в вымученной маске.

— Вы… вы знаете о Неручеве?

— А еще два наезда? — давил Бусурин, оставив вопрос Дремова без ответа.

Дремов вскинул на Бусурина наполненные болью глаза, и было видно, с каким трудом ему дается каждое слово:

— На мне только один покойник… первый. Да и то я не хотел его смерти. Думал, царапну малость, а оно вон как получилось… Ночь, дорога скользкая, оттого и не рассчитал руля.