Спартак. Гладиатор

Однажды днем, после завершения тренировки, Карбон направился к комнате, которую делил с Гетасом и Севтом. Упражнения в этот день были особенно выматывающими, и юноше хотелось лишь одного — упасть и полежать. Двое фракийцев остановились поговорить со Спартаком. Карбон ни о чем особо не беспокоился: теперь все в лудусе знали, к какой группировке он принадлежит, и его оставили в покое. Устроить драку с ним было все равно что задираться сразу со всеми, кто следовал за Спартаком. Карбон был чрезвычайно благодарен ему за эту безопасность — без нее его бы точно изнасиловали уже не один раз. Вытирая пот со лба, юноша плюхнулся на соломенный тюфяк, служивший ему постелью. Прежде Карбон отнесся бы к такому грубому ложу с презрением, но сейчас оно казалось ему верхом роскоши. Он закрыл глаза и быстро задремал.

Некоторое время спустя его разбудил какой-то звук. Карбон сел рывком и схватился за железный прут, но не увидел ничего угрожающего. Это оказалась всего лишь молодая рабыня. В одной руке она держала ведро, а другую поднесла к губам.

— Извини. Я пришла помыть пол. Я не знала, что тут кто-то есть.

И, наклонив голову, она попыталась уйти.

— Подожди.

Девушка робко посмотрела на него. К изумлению Карбона, она никак не отреагировала на его лицо в оспинах. Он с интересом принялся рассматривать ее.

— Ты гречанка?

Девушка кивнула.

Гречанки часто собирали волосы в пучок. Но не она. Обрамляющие круглое, нежной лепки лицо длинные черные локоны падали на плечи покрывалом. Из-под чуть выгнутых бровей на Карбона бесстрашно взирали карие глаза. Типично греческий нос был не совсем прямым, и Карбону показалось, что на левой щеке у нее ямочка. Взгляд юноши скользнул ниже, на холмики грудей под грубой тканью платья, и у него заныло в паху.

— Я тебя прежде не видел. Давно ты здесь?

— Нет. Всего два дня.

— Должно быть, потому я тебя и не заметил.

Девушка подняла голову и взглянула ему в глаза:

— Я знаю, кто ты такой.

— А?

— Ты Карбон, автократ. Один из людей Спартака.

— Откуда тебе это известно?

Девушка беззаботно пожала плечами:

— Тебя все знают.

Карбон был польщен. Девушка показалась ему необычайно привлекательной.

— Как тебя зовут?

— Хлорис.

— Ты хорошо говоришь на латыни, — неловко пробормотал он.

— Да. У меня был личный учитель… — Она поколебалась, потом добавила: — Раньше.

— До того, как ты попала в рабство?

— Да. Мой отец был богатым торговцем в Афинах. Когда моя мать умерла, он стал брать меня в поездки. — Хлорис печально улыбнулась. — Одна из них оказалась роковой.

— Пираты?

Лицо Хлорис исказилось.

— Да. Отца убили, а меня взяли в плен. Продали в Дельфах римлянину-работорговцу, тот привез в Капую, а здесь меня купил Фортис.

Карбон покачал головой, поражаясь превратностям жизни.

— При ином раскладе мы могли бы встретиться в приличном обществе, когда ты посещала Италию.

— Хлорис!

Услышав окрик, девушка вздрогнула:

— Мне надо идти.

— Кто тебя зовет?

— Аматокос. Это один из фракийцев.

— Знаю. — «Едва ли не лучший воин Спартака». — Он твой…

— Да. Мне нужен кто-то, кто защищал бы меня здесь.

Когда она ушла, Карбон нахмурился. Всякое желание отдыхать у него пропало.

Глава VII

Этот кошмар стал частью жизни Спартака. Он повторялся примерно раз в неделю. Фракиец пытался не думать о сне, однако ему не удавалось полностью выбросить его из головы.

Его терзало бессильное желание разгадать значение сна, но он больше не просил Ариадну об этом. Спартак пришел к выводу, что видение, вероятно, означает его смерть на арене. Злясь из-за невозможности изменить судьбу, он изо всех сил старался скрыть беспокойство.

Ариадна знала, что Спартак по-прежнему видит тот же кошмар, — его судорожные метания каждый раз будили ее. Все осложнилось после того, как однажды ночью он воспринял ее успокаивающее прикосновение как нечто большее и потянулся к ней. Ариадна отдернулась, словно он вывернул на нее котелок кипятка. Спартак тут же извинился, но получил в ответ лишь неразборчивое ругательство. Понадобилось немало дней, чтобы она оттаяла.

Спартак больше не пытался прикасаться к ней. Его воспоминания об изнасилованиях времен службы в легионе были слишком мрачными и слишком грубыми. Либо Ариадна согласится на секс, либо его не будет вовсе. К тому же неудовлетворенное желание беспокоило его куда меньше, чем сон со змеей. Спартак твердо решил ничего больше не предпринимать по этому поводу. Если Ариадна отыщет какое-то объяснение сна, она вполне может сама к нему подойти. Злясь на то, что две дороги его жизни — супружеская и провидческая, — похоже, закончились тупиком, Спартак продолжал жить в обычном режиме. Упорно тренировался. Укреплял связи.