Спартак

— В темноте, сквозь снег не видно соседней башни, а значит дозорный не видит нас. Мы потеряем время.

— На то чтобы убить свинью, заслуживающую смерти, у меня время найдется, — на лице парфянца застыла усмешка.

Крат снова полез через оградку, но я выхватил стрелу из его рук и выкинул в ров.

— Отставить! — лезвие моего пугио[6] коснулось шеи Крата. — Ты погубишь план.

Парфянец замер поднял руки, а я убрал кинжал. Рут схватил Крата за шкирку и хорошенько встряхнул своего бойца, что-то разъясняя тому на смеси германского и латинского. Я не понял ни единого слова, но парфянец покорно склонил голову. Он побледнел, посмотрел на меня с недоумением, поправил колчан и ничего не сказал, но затаил обиду. Стрелок не понял, почему нельзя расправиться с римлянином, когда выпадает возможность подкрасться к нему незамеченным. А ведь я объяснял чего делать категорически нельзя. Но сложно объяснить человеку, почему он не имеет права мстить ублюдку, сделавшему его рабом. Ненависть к римлянам сидела глубоко в крови многих племен. Мне следовало с этим считаться и вносить в действия группы корректировки.

С башни отчетливо, как на ладони, виднелся вражеский лагерь. Он выполнял функцию «волнореза» и защищал базировавшиеся немного выше легионы на случай нашей внезапной атаки. К лагерю подводила главная улица, на вскидку не меньше семи перчев[7] в ширину, которая тянулась через весь лагерь. Главная улица пересекалась рядами прямых улиц, тянущихся поперек стены, вдоль которых стояли небольшие палатки легионеров тентории[8], искусно сделанные из телячьих шкур на деревянном остове, высотой с человеческий рост. Как и во всем у римлян, в расстановке палаток прослеживалась планировка, что гарантировало маневренность при обороне на случай внезапного нападения. Среди палаток мелькали силуэты легионеров.

Каждому из нас следовало уяснить — чтобы пробраться к шатру Красса[9], спрятанному в самом сердце римского лагеря, нам придется совершить подвиг…

С минуты на минуту две пары гладиаторов из моей группы должны вступить в дело. Чувствовалось приятное напряжение, растекающееся по всему телу. Наконец, сначала слева, а мгновение спустя справа от нашей башни, раздались приглушенные крики. Небо озарили вспышки полыхающей ярким пламенем стены. Поступил наш сигнал к действию. Две пары гладиаторов подожгли башни и часть стены. Римляне из числа тех, кто остался в лагере, все как один бросились к полыхавшим пламенем башням. Слышались сбивчивые команды, топот ног, брань и скрежет доставаемого из ножен оружия.

— Все за мной!

Я спрыгнул с дозорной башни, выхватил меч и бегом пересек первую улицу, когда передо мной появились двое караульных. Совсем молодые, еще юноши, которых крики тессерария[10] застали в палатке за уединением друг с другом. Один не сразу понял, что происходит или сделал вид, что не понимает ничего. Попытался заговорить.

— Как ты сюда попал? — нахмурился караульный с непритворным удивлением.

Второй оказался менее разговорчив и потянулся к мечу. Я ударил наотмашь, угодив круглой рукояткой гладиуса в мясистый нос караульного и превратив его носовую перегородку в кашицу. Юноша со стоном опустился на колени. Я докончил дело точным ударом рукояти в подбородок. Второй караульный попятился, косясь то на меня, то на своего лежащего в отключке товарища. Скривились его губы, он собрался звать на помощь, но издал булькающий звук — в горло караульного вонзился метательный нож Галанта. Бездыханное тело сползло в сугроб. Рут коротким ударом в грудь добил первого караульного. Галант вытащил из горла второго свой метательный нож. Крат заволок тела в палатку. Снег заметал следы борьбы…

Мы двинулись дальше. Передвигались короткими перебежками и очень скоро оказались на главной улице, где затаились. Я смотрел на небольшую квадратную площадку в самом центре римского лагеря. На претории[11] расположились жертвенники, трибуна для обращения к солдатам и палатки высшего офицерского звена. Большая палатка, в которой с легкостью поместилась бы целая центурия принадлежала Марку Крассу. По правую сторону от нее стояла палатка квестора[12] немногим меньших размеров. Слева расположилась более скромная, нежели первые две, но не менее помпезная, палатка трибуна латиклавия. Палатки военных трибунов ангустиклавиев[13] соседствовали с палатками латиклавия и квестора, расположившись по обеим сторонам от них.

План сработал, а внезапный вывод римского войска из лагеря, сыграл нам на руку. Единственная палатка, в которой горели факелы, была палатка самого Марка Красса. Офицеры уже отбыли к войску. Оставалось поставить точку — мы выдвинулись к палатке Красса.

[1]Аквилифер (лат. aquilifer — «несущий орла») — почётная должность в армии Древнего Рима, знаменосец, нёсший легионного орла.

[2]От лат. aquilа — орёл

[3]Центурион (лат. centurio — сотник) в римской армии — командир центурии

[4]Опцион (от лат. Optio — свободный выбор) в Древнем Риме являлся помощником центуриона и даже, в случае ранения последнего, его заместителем