Спарта. Миф и реальность

Предание свидетельствует, что дельфийские жрецы всегда выступали на стороне спартанских царей. Но в данном случае, поскольку спор шел между двумя царями, им пришлось сделать выбор, и этот выбор оказался в пользу Клеомена. Его сочли более влиятельным и авторитетным политиком, чем Демарата. Клеомен уже отличился на военном поприще, изгнав Писистратидов из Афин (Her. V. 64–65; Arist. Ath. pol. 19) и совершив победоносный поход против Аргоса (Her. VI. 76–82; Plut. De mul. virt. 4; Paus. II. 20. 8–10). После удачных военных кампаний цари, как правило, отправляли в Дельфы немалые дары (Xen. Hell. IV. 3. 21), и вряд ли Клеомен был здесь исключением.

Итак, путем сложной интриги, в которую было вовлечено и дельфийское жречество, Клеомен сумел получить нужный ему оракул и с его помощью убедил спартанцев в том, что Демарат не сын царя Аристона. Демарат после своей отставки какое-то время оставался в Спарте как частное лицо и даже был избран на должность (Her.VI. 67. 1), возможно, эфора[57] Но, не добившись пересмотра своего дела, Демарат в конце концов покинул Спарту и нашел приют при дворе персидского царя (VI. 61–70). В 480 г. он сопровождал Ксеркса в его походе против Греции (Her. VII. 101–104; 209; 234–235; 239; VIII. 65; Diog. Laert. I. 72). В случае победы персов он, возможно, рассчитывал снова занять царский престол в Спарте.

Раскол между Клеоменом и Демаратом — первый хорошо известный пример вражды между двумя царскими домами в Спарте. В дальнейшем почти все правительственные кризисы будут связаны с взаимной враждой Агиадов и Еврипонтидов. Разногласия между царями культивировали и использовали в своих интересах разные политические силы. Как правило, цари являлись партийными лидерами противоборствующих политических группировок, отстаивающих интересы различных слоев спартанского общества. Их перманентную вражду использовали в своих целях прежде всего эфоры.

Леотихид, сын царя Агиса II и законный наследник трона Еврипонтидов.

Почти через столетие, в 399 г., по тому же обвинению, что и Демарат, был лишен прав на трон Леотихид (Xen. Hell. III. 3.1; Plut. Ale. 23. 7–8; Lys. 22. 4–6; Ages. 3. 6; Paus. III. 8. 7–10). В Спарте ходили слухи, что он — сын Алкивиада и потому не может считаться законным наследником Агиса II (Xen. Hell. III. 3. 2). Интрига, направленная против Леотихида, по-видимому, была задумана еще до смерти его отца. Недаром Агис, подозревая или даже точно зная о существовании заговора против сына, незадолго до смерти в присутствии свидетелей подтвердил свое отцовство и объявил Леотихида своим законным наследником (Plut. Lys. 22; Ages. 3). Однако в начавшейся после смерти Агиса борьбе за трон верх одержал Агесилай, дядя Леотихида. В его группу поддержки вошли эфоры и самый влиятельный на тот момент человек в Спарте — Лисандр. С их помощью Агесилай добился признания Леотихида плодом прелюбодеяния. При таком обвинении поддержка эфоров была абсолютно необходима. Как известно, в их обязанности входило наблюдение за чистотой царских родов (Plat. Alcib. I. 121 b: «…жены в их государстве охраняются эфорами, дабы по возможности предотвратить тайное рождение царя не от потомков Геракла». Пер. С.Я. Шейнман-Топштейн). По словам С.Я. Лурье, «было бы удивительно, если бы не нашлось ни одного эфора, чтобы засвидетельствовать, что Агис когда-то отрекся от Леотихида»[58].

В ходе борьбы за троп обе стороны использовали разнообразные аргументы, в том числе и религиозного плана. Так, профессиональный хресмолог и сторонник Леотихида Диопиф, знавший, по словам Плутарха, «много старинных прорицаний и считавшийся сведущим в божественных делах», извлек на свет и истолковал древнее пророчество, когда-то данное спартанцам. В нем речь шла о хромом правлении, а, как известно, Агесилай был хромым от рождения.

Спарта! Одумайся ныне! Хотя ты, с душою надменной,
Поступью твердой идешь, но власть взрастишь ты хромую.
Много придется тебе нежданных бедствий изведать,
Долго хлестать тебя будут войны губительной волны.

(Plut. Lys. 22. Пер. М.Е. Грабаръ-Пассек.)

Это стихотворное пророчество в качестве главного аргумента обвинения было зачитано Диопифом во время судебного разбирательства. Однако Лисандр с присущей ему изворотливостью обратил его против Леотихида. Он заявил, что «божество не имеет в виду хромоту как физический недостаток, но скорее предписывает остерегаться, чтобы престол не занял человек, не принадлежащий к царскому роду» (Xen. Hell. III. 3. 3).