Sparks

Все эти объяснения неверны. Уезд Дао - оплот китайской цивилизации, родина великих философов и каллиграфов. Преступники почти все были китайцами, которые убивали других китайцев. И эти убийства не были случайными. Напротив, это были акты геноцида, направленные на уничтожение класса людей, объявленных недочеловеками: мнимых помещиков, несуществующих шпионов и выдуманных мятежников - "пяти черных элементов", которые составляли низший класс в Китае Мао. Убийства не были делом рук обезумевших крестьян, их организовывали комитеты коммунистической партии в городах региона, которые отдавали приказы о совершении убийств, а затем отправляли своих подчиненных в горные города и деревни, чтобы те следили за их исполнением. Чтобы отомстить было сложно, чиновники приказывали убивать целые семьи, включая младенцев.

То, что мы знаем правду об уезде Дао, - заслуга одного человека: словоохотливого, упрямого и эмоционального редактора, который наткнулся на эту историю в 1980-х годах и провел последние сорок лет, исследуя и сочиняя о ней, опубликовав свои выводы в 2011 году и обновив их в 2016-м. Его зовут Тан Хэчэн, и в течение нескольких лет я сопровождал его, когда он продолжал свой жизненный поиск в пышных, суровых горах южного Китая.

Для путешествий по уезду Дао нужны машина и водитель, а Тан Хечэн никогда не испытывает недостатка ни в том, ни в другом. Он делит свое время между Пекином, где живет его дочь, и Чаншей, своим родным городом. Но когда он приезжает в уезд Дао для проведения исследований, он становится подпольной знаменитостью и преступником в одном лице. Он изложил в письменном виде то, о чем слышал любой местный житель старше 50 лет, но о чем мало кто осмеливается говорить. Некоторые ненавидят его за то, что он раскрывает убийственное прошлое их семей, а правительство пытается блокировать его работу. Но многие другие относятся к нему с благоговением, как к человеку, описавшему возмутительное преступление, которому способствовала политическая система Китая - та самая, которая управляет страной сегодня.

И поэтому Тан не испытывает недостатка в добровольцах, которые помогают ему ориентироваться на местности. И это, наверное, хорошо, потому что трудно найти человека, который бы больше путался в географии, чем Тан. Он родился в 1948 году - возраст, который не мешает многим людям, даже таким пожилым, как Хуанг "расплавленная сталь" Зеронг, использовать картографическое программное обеспечение, чтобы провести посетителей по извилистым дорогам. Но Тан не просто возится со своим телефоном; он не может понять, как читать бумажную карту, в какой стороне находится север или в какую сторону течет река Сяо. Вместо этого его мозг перегружен ужасными образами. С возрастом они захлестывают его, становясь все более реальными: женщина, заживо погребенная вместе со своими детьми, учитель, казненный на мосту, люди, привязанные к камням и сброшенные в реки. Они поглощают его, не оставляя места для мелочей. И поэтому, к счастью, у нас были местные гиды, которые знали те места, которые он имел в виду, и могли привести нас туда.

Это не значит, что Тан не методичен. Он тщательно документировал убийства в 600-страничном опусе под названием "Мифы крови". Пересмотренное издание 2016 года, опубликованное в Гонконге, содержит более 700 000 китайских иероглифов, что эквивалентно 1 миллиону слов. Как и эпический труд Ян Цзишэна о Великом голоде "Надгробие", книга Тана представляет собой скорее базу данных официальных документов, интервью и описаний, нежели повествовательную историю. Как и "Тумстоун", она была отредактирована и переведена на английский язык командой ветеранов - Стейси Мошер и Го Цзянь. Они опубликовали ее под названием "Убийственный ветер" в более доступном объеме 500 страниц.

Теперь, когда трудная работа по документированию убийств завершена, Тан все еще находится в раздумьях над изображениями и их последствиями для современного Китая. Некоторые из его мыслей - это тонкие размышления, например, о злоупотреблениях необузданной государственной власти или о неправильном использовании истории. Но его мысли снова и снова возвращаются к одной графической эмблеме буддизма: окровавленному мясницкому ножу, который убийца не может опустить. В самом начале я попросил его объяснить, но он настоял на том, чтобы мы сначала отправились в округ Дао.

Как и большинству людей, Тану пришлось испытать на себе произвол партии, прежде чем он смог его понять. Он родился в 1948 году, за год до основания Народной Республики, и был первым поколением, которое не знало ничего, кроме Народной Республики, и не имело доступа к внешней информации. Это означало, что он вырос в объятиях партии и был воспитан на ее версии истории.