Сознающий ум

Если взглянуть на приведенный мной выше каталог сознательного опыта, то мы увидим, что соответствующие переживания никогда не описываются в терминах их внутренних качеств. Скорее я использовал такие выражения, как «аромат только что испеченного хлеба», «паттерны, возникающие, если закрыть глаза» и т. п. Даже если речь идет о таком термине, как «ощущение зеленого», его референт может быть по-настоящему зафиксирован лишь по отношению к чему-то внешнему. Ведь мы по-настоящему обретаем понимание выражения «ощущение зеленого» остенсивным путем — мы научаемся применять его к опытным данным, порождаемым травой, деревьями и т. д. В общем случае, в той мере, в какой мы вообще обладаем феноменальными категориями, о которых можно сообщить кому-то, они определяются отношением либо к их типичным внешним коррелятам, либо к связанным с ними психологическим состояниям. К примеру, если мы говорим о феноменальном качестве счастья, то референт слова «счастье» неявно фиксируется с помощью некоей каузальной роли — состояние, при котором человек рассуждает о том, что все хорошо, радостно прыгает и т. п. Возможно, так можно истолковать знаменитые слова Витгенштейна: «Внутренний процесс нуждается во внешних критериях».

Эта зависимость феноменальных понятий от каузальных критериев подтолкнула некоторых авторов (в том числе Витгенштейна и Райла в какие-то моменты их размышлений) к предположению, что значение наших ментальных понятий сводится к связанным с ними каузальным критериям. Это предположение имеет видимость правдоподобия: если феноменальное свойство всегда вычленяется с помощью психологического, то почему бы не допустить, что речь идет об одном-единственном свойстве? Но с этим искушением надо бороться. Если мы говорим об ощущении зеленого, наши рассуждения не эквивалентны рассуждению о «состоянии, порождаемом травой, деревьями и т. д.».

Мы говорим о феноменальном качестве, обычно возникающем, когда некое состояние порождается травой и деревьями. Если здесь вообще можно провести какой-то каузальный анализ, то он будет примерно таким: «некое феноменальное состояние, порождаемое травой, деревьями и т. д.»[13]. Феноменальный элемент данного понятия не позволяет провести его анализ только в функциональных терминах.

В общем случае, если какое-то феноменальное свойство выделяется с помощью психологического свойства Р, это феноменальное понятие не сводится к «Р». Оно — «сознательный опыт, обычно сопровождающий Р». И важно то, что само понятие «феноменального качества» или «сознательного опыта» не определяется в психологических терминах. Скорее, как мы видели ранее, понятие сознательного опыта есть нечто изначальное. Если бы был возможен функциональный анализ понятия опыта или феноменального качества, то он позволял бы функционально проанализировать конкретные феноменальные свойства, однако при отсутствии такого анализа мы не можем делать подобного вывода.

Мы не можем отождествлять понятие «феноменальное Р» с понятием «психологическое Р» по известным нам причинам: это два разных понятия, о чем свидетельствует факт наличия двух разных вещей, нуждающихся в объяснении. Хотя «феноменальное Р» определяется как «опыт, обычно сопровождающий психологическое Р», мы вполне можем вообразить ситуацию, в которой феноменальное Р существует без психологического Р и наоборот. Логотип «Роллс-Ройса» можно определить как логотип, обычно встречающийся на машинах марки «Роллс-Ройс», но это не значит, что быть таким логотипом — значит быть машиной марки «Роллс-Ройс».

Это не только позволяет нам ощутить бедность нашего специфически феноменального словаря в сравнении с нашим психологическим словарем, но и помогает понять, почему феноменальные и психологические свойства так часто смешивались. Для большинства повседневных дел это смешение не имеет большого значения: когда кто-то говорит, что он счастлив, он не обязательно имеет в виду либо феноменальное качество, либо функциональную роль — ведь они, как правило, сосуществуют. Однако при решении философских задач, и в частности при попытках объяснения, смешение этих свойств оказывается фатальным. Этот шаг может быть заманчивым, так как разрушение границ между ними неожиданно делает проблему объяснения сознательного опыта на удивление прозрачной; но именно по этой причине он совершенно неудовлетворителен. От проблемы сознания нельзя отделаться одними лишь вербальными ухищрениями.

4. Две проблемы соотношения ментального и телесного