Для уяснения того, что помимо феноменального и психологического/реляционного аспектов интенциональных состояний не существует никаких дополнительных глубинных аспектов, заметим, что очевидные для нас феномены, нуждающиеся в объяснении, распадаются на два класса, а именно: феномены, к которым мы имеем доступ с позиции третьего лица, и феномены, к которым мы имеем доступ с позиции первого лица. Те, что относятся к первому классу, в конечном счете сводятся к поведению, отношениям к окружающей среде и т. п. и могут быть отнесены к классу психологического и реляционного. Те, что относятся ко второму классу, сводятся к
Другой способ убедиться в этом состоит в наблюдении, что после фиксации психологических, феноменальных и реляционных свойств индивида, похоже, не остается независимых ментальных переменных. Мы не можем даже
Все сказанное мной здесь по поводу убеждения в равной степени применимо и к другим интенциональным состояниям, таким как желание, надежда и т. п. Все эти состояния имеют психологический и феноменальный аспект, и у нас нет никакой необходимости решать, какой из них первичен, несмотря на то что можно привести сильные аргументы в пользу их психологического анализа. Важно то, что ни один аспект этих состояний не выходит за пределы психологического и феноменального (за исключением, возможно, реляционного компонента). Психология вместе с феноменологией составляют центральные аспекты ментального.
Одним из фактов, касающихся нашего ума, является то, что при реализации какого-либо феноменального свойства всякий раз реализуется какое-то психологическое свойство. Сознательный опыт не протекает в вакууме. Он всегда связан с когнитивными процессами и, похоже, в известном смысле порождается ими. Так, при ощущении происходит некая обработка информации — если угодно, соответствующее восприятие. Сходным образом при осознанном переживании радости некое внутреннее состояние, как правило, играет функциональную роль, связанную с радостью. Не исключена логическая возможность обладания данным опытом без подобной причинности, но их сопутствие кажется эмпирическим фактом.
Ввиду этого сосуществования у кого-то может возникнуть малодушное искушение озадачиться тем, а было ли проведено реальное различие. Ясно, однако, что здесь есть хотя бы концептуальное различие, даже если объемы указанных понятий, как кажется, совпадают. Можно задаться вопросом об объяснении феноменального качества и можно задаться вопросом об объяснении исполнения каузальной роли, и это разные вопросы.
Тем не менее это сосуществование феноменальных и психологических свойств отражает некие важные черты наших феноменальных понятий. У нас нет независимого языка для описания феноменальных качеств. Мы видели, что в них есть что-то неуловимое. Хотя зеленоватость — особое ощущение с богатыми внутренними характеристиками, очень мало можно сказать о ней помимо того, что она зеленовата. Рассуждая о феноменальных качествах, мы обычно вынуждены конкретизировать их в терминах связанных с ними внешних свойств или же в терминах сопряженных с ними каузальных ролей.