Созидающий башню

– Вот как,– злорадно процедил Медина,– а ведь я знаю, кто ты такой, ты беглый шпион Ксантипы. Прелестно, твой хозяин будет просто счастлив снова с тобой встретиться, у него к тебе накопилась масса вопросов. Кстати, позволь развеять твою глупую иллюзию относительно неуязвимости бессмертных в чужой реальности,– в голосе подселенца явственно послышалась угроза,– установки в твоём мозгу заставят тебя подчиняться любому Магистру. Извини, дурачок, но ты сам напросился,– следующую фразу Медина произнёс нараспев на каком-то неизвестном языке, она состояла в основном из гортанных и гласных звуков и показалась Семёну подозрительно знакомой, вот только он никак не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах мог её слышать. Бессмертный напрягся, ожидая, что это заклинание превратит его сознание в кисель, однако ничего не почувствовал. – Сними блок! – скомандовал Медина, видимо, уверенный, что его метод сработал.

– Обломись,– злорадно усмехнулся Семён,– не работает твоё колдовство.

Однако торжествовал он недолго, в следующее мгновение его сознание провалилось в чёрное бесформенное ничто, в котором не было ничего, кроме ощущения безысходности. Судя по той скорости и бескомпромиссности, с которыми Медина изолировал сознание своего носителя, ни о каком сотрудничестве речь больше не шла, Магистр вовсе не собирался воспитывать или припугнуть своего пленника, он тупо от него избавился. Как и в прошлый раз, сознание Семёна, зависло в безвременье при полном отсутствии каких-либо ощущений, но теперь надежды на то, что это состояние продлится недолго, у пленника не было никакой. Он оказался слишком опасным носителем для Медины, чтобы тот рискнул выпустить неподконтрольного его воле бессмертного на свободу.

Самое поганое в данной ситуации было то, что Семён не потерял способности думать и испытывать эмоции. Наверное, ему гораздо легче было бы отключиться вовсе, и предыдущий опыт показывал, что Медина вполне был в состоянии его вырубить, но, похоже, в планы тюремщика подобные альтруистические действия не входили, ему хотелось заставить своего пленника страдать и сходить с ума от ужаса. Что ж, его намерения осуществились в полной мере, Семёна действительно накрыла волна неконтролируемого отчаяния, и он со всей дури рванулся на волю.

Поскольку в его тюрьме не имелось ни стен, ни вообще каких бы то ни было ориентиров и направлений, то энергетический удар, который послал в пространство пленник, распространялся подобно сфере. Наверное, если бы Семён в этот момент был хозяином своего тела, то эта сфера выжгла бы всё живое на расстоянии нескольких метров от источника, но сейчас его смертоносный удар вообще не встретил никакого сопротивления. Окружающая его сознание невидимая оболочка удовлетворённо чавкнула и всосала в себя энергию удара без остатка.

В отчаянии пленник принялся поносить своего тюремщика в грубой и нецензурной форме, что было совершенно бесполезно, но вроде бы помогло ему немного успокоиться и принять тот неоспоримый факт, что меряться силами с могущественным внеземным разумом было бессмысленно. Оставалось только смириться и послушно ждать конца, каким бы он ни был. Единственное, что ещё позволяло Семёну сохранять рассудок – это надежда на то, что пытка не продлится долго, ведь Медина пообещал, что отправит мятежника на расправу к его бывшему хозяину. Какую бы казнь ни уготовил Ксантипа обманувшему его ожидания бессмертному, это в любом случае будет лучше, чем медленное погружение в безумие.

Глава 16

Полупрозрачный столб дыма, лениво поднимающийся к небу из пещеры Семёна, можно было заметить только если специально приглядываться. Пройдя сквозь фильтр водопадных струй, он словно очистился от копоти, сделался лёгким и летучим. Рис обратил внимание на дым исключительно потому, что подсознательно ждал чего-то подобного. Логично было предположить, что, уходя навсегда, бессмертный сожжёт за собой мосты, чтобы не было соблазна повернуть назад. Правда, Рис не предполагал, что Семён сделает это буквально, предав своё жилище огню, но символика его поступка была понятной.

Голова всё ещё кружилась, поэтому оглушённый охотник не спешил подниматься с земли. Наверное, он бы просидел так довольно долго, любуясь на сей своеобразный ритуал прощания и пытаясь понять, что же он испытывает: горечь или облегчение, если бы в его медитативное созерцание ни вмешался тихий девчачий голосок.

– Откуда этот дым? – озадаченно спросила Кристина, ни к кому специально не обращаясь, но поскольку, кроме Риса, поблизости никого не было, тот счёл необходимым как-то отреагировать. Однако не успел он сообразить, что бы такое соврать любопытной девчонке, как та сама догадалась о происхождении дыма. – Это же папина пещера,– с ужасом прошептала Кристина, и в следующий момент её фигура растаяла.