Созерцатель

– Пила сама пилит, наклоняет ствол в нужную сторону – и большущий кедр падает в нужное место. Красиво! Потом юноша обошел дерево и со всех сторон опилил ветви. Работал он четко, легко, постоянно молился. Вот этот мальчик и повел меня в магазин. Зашли мы туда. Чего там только не было! Особенно после наших советских магазинов. Я приценился к джинсам, к высоким кожаным ботинкам, туфлям и рубашке – всё оказалось дорого, не по моим деньгам. Да что там выдали нам – по семь долларов на нос. Я вздохнул, поблагодарил продавца, и мы вышли. Не успели опомниться, как закончились наши съемки. Очень сдружились мы с этими людьми, понравились они нам… Ну что, загрузились в автобус, попрощались… И тут подходит ко мне знакомый мальчик и его отец, и протягивают мне большой такой пакет, туго чем-то набитый. Я поблагодарил, сел в автобус и мы уехали. В дороге мне было не до подарка, приходилось следить за аппаратурой, там чуть что повредишь, можно и в тюрьму было попасть. И только уже в Москве в аэропорту я вспомнил о подарке, когда таможенник спросил, что там внутри пакета. Я сказал, что не знаю, еще не успел заглянуть, наверное, какие-нибудь сувениры. Он криво усмехнулся, не поверил и заставил открыть. Я вскрыл упаковку и обнаружил там все те вещи, которые мне в магазине понравились. Ну надо же, думаю, все мальчик запомнил и отцу рассказал, а тот купил. Ну, в общем, я у них как в раю побывал. До сих пор вспоминаю.

– Скажи, а на вас канадские староверы не покрикивали? Мне что-то всё больше злые попадались, которые нас за людей не считают: православные для них «нечистые», «еретики», «никонианцы», а лица наши – хари скоблёные.

– Нет, что вы! – тихо воскликнул Фархад. – Ничего кроме доброты, уважения и заботы мы от них не видели. Они с нами носились, как мать родная с детьми. – Потом он поднял глаза на Бориса и огорченно спросил: – А что, разве вы и они не одной веры?

– Когда-то были одной, – сказал смущенно Борис. – Но потом произошел раскол, они не подчинились церковным реформам, проявили гордое непослушание и отпали от Церкви.

– Вот оно что, – протянул Фархад. – Вы, я вижу, понимаете в этом вопросе. Дайте, пожалуйста, мне почитать про различие мусульманской и православной веры. Я хочу разобраться.

– Завтра принесу книгу по Сравнительному Богословию – это наука такая. Если захочешь, разберешься.

– Жаль, – сказал Фархад, – очень жаль, что нас разъединяют, будто по живому распиливают. Вы помните, как дружно мы раньше жили? Да мы тут в московском общежитии были как братья в большой семье! Никого не интересовала твоя национальность, главное, какой ты человек: честный или лжец, трудолюбивый или бездельник, подлец или настоящий человек. Вот и у нас в Баку, во дворе: все друг друга знали, жили как одна большая семья. Да что там двор! По улицам ходишь – и все тебя знают, приветствуют, в гости зовут. А теперь, кто разъехался на заработки, кто умер, кого убили, а кто стал богатым и с нами, бедняками, уже не водит знакомства. Всюду идет расслоение, раскол. Кажется, люди из-за денег совсем с ума сошли, готовы кровь проливать. У нас тут в Москве два таксиста из одного района Баку стреляли друг в друга из пистолетов. За что! За право везти клиента… Нет, не нравится мне это. Хочу дружбы, любви, чтобы как раньше было – помните: все люди братья…

И тут нашу тихую беседу разорвал пронзительный звонок моего телефона. Я поспешно выхватил трубочку из кармана, вскочил и, отойдя на три шага от собеседников, нажал зеленую кнопку. Это звонил из Америки антиквар.

– Слушай, Андрей, у меня беда, – кричал он с другого конца вселенной. – Дочка стала сама не своя. Ты помнишь, какой она лапочкой была? Чудо, а не ребенок! А теперь её словно подменили. Я Верочку самым лучшим врачам уже показал. Они говорят, что у неё нормальные подростковые проблемы. Вроде того, что так и должно быть. Но я-то вижу, что дочка на грани сумасшествия.

– Да успокойся ты, Валерий Васильевич! – сказал я в истошно кричащую трубку. –  Ты меня совсем оглушил. Скажи, чем я могу помочь?

– Знаешь, Андрей, я чуть не каждый день вас с Игорем вспоминаю. Все-таки есть у вас какая-то сила. Наверное, это от Бога. Андрей, я прошу тебя встретить мою Верочку и поговорить с ней, как-то успокоить. Если можно, пусть она у тебя поживет, ну хоть недельку-другую. А? Ты не волнуйся, я дам денег, сколько нужно, и на расходы и тебе в качестве гонорара. Мы тут с женой пашем, как проклятые, а дочка все больше одна. Я нанимал няню, да толку от нее никакого. В общем, помоги, очень прошу.

– Хорошо, Валерий Васильевич. Встречу твою Верочку. Только прошу тебя об одном.

– Все что угодно, Андрей.

– Только одно. Я, конечно, не сам буду девочку лечить, а с помощью церковных средств. Так ты уж объясни ребенку, чтобы она меня слушалась и выполняла все мои указания. Хорошо?

– Конечно, конечно. Я уже в двух словах ей объяснил, что ты верующий, а потому добрый, и тебе можно довериться. Спасибо, Андрюха! Ты настоящий друг! Как билет куплю, сразу позвоню.