Созерцатель

Можешь представить меня в то время? Эдакий волчонок. Судила всех строго. Росла дикой и неуправляемой. Больше всех доставалось маме, ведь она была виновата во всех наших несчастьях. Я всегда ей твердила «брось отца» и не понимала, что же её держало рядом с ним, таким деспотом?! Она пыталась оправдаться, а как же. Да разве я слушала? Я была уверена, что, когда вырасту, то и дня не буду жить с мужем, коль тот повысит на меня голос или поднимет руку. Вот здесь и получила то, что просила: влюбилась в Алика. Он меня и оскорблял, и руку на меня поднимал… Едва от него отбилась.

Когда я поняла, что отношения у меня с будущим мужем такие же, как у мамы с отцом, вспомнила все обиды, что нанесла ей (а ведь обиды от детей они самые горькие). Вот даже сейчас слёзы на глаза просятся… Мне так стало жаль свою маму. Я каялась в этом грехе искренне и просила у неё прощения. И после этого всё изменилось. Ну, и где причины наших неудач? В нас самих, в нашей строптивости, в нашем высокомерии, в нашей гордыне.

А теперь один из самих нелицеприятных случаев о себе, нелюбимой. Поверь, я вела себя ужасно. Эта история самая страшная из всех, потому и привожу её тебе. Из дома я бежала, как из ада, оно и понятно. Верила в светлое будущее, не поняв и не простив всех в прошлом. Когда поступила в педагогический, уехала в город и больше домой возвращаться не хотела. Приезжала только в гости. Некоторые в поселке удивлялись, что у мамы есть ещё одна дочь, обо мне тогда уже стали забывать. История…

Приехав в один из выходных, вернее, это была сессия, я готовилась к экзамену, сидя на лавочке около дома (таким образом я ожидала почтальона, чтобы купить конверты). В это время подъезжает на тракторе сосед и оставляет трактор работающим прямо возле меня. Я его отругала, дескать, оставляй его возле своего дома, а то у меня от него голова болит и мешает готовиться к экзаменам. Вот она моя строптивость! Это я сейчас понимаю, что советский трактор завести не так просто и многие оставляют его в рабочем состоянии на время перерыва. Но тогда! Что ты! Короче, я взяла камушек и бросила в трактор. Метко! Стекло сразу же рассыпалось на мельчайшие кусочки. Вот тут я и вспомнила о своём отце. Как ты думаешь, что я сделала? Поднялась и ушла. Даже не заходя домой. Побежала по шпалам, мимо посадок прямо до Салтыковской (на своей станции ждать электричку я побоялась, так как меня бы там быстро обнаружили). Там купила себе расческу и билет. Так и приехала в общежитие с книжкой в руках и халатике. Хорошо, что рубль был в кармане (на конверты). Приехала и успокоилась. Видите ли, избежала наказания.

А теперь представь: шесть утра, стук в дверь, открываю — на пороге мама. Как она плакала! Они всю ночь искали меня по посадкам. Мама так и сказала, что если бы меня не было в общежитии, то домой она бы не вернулась.

Я сейчас снова заплачу… Какая я была глупая и черствая! Андрюш, я очень-очень плохая. Ты даже не представляешь…»

Даша рассказывала о том, какой плохой она была, а я слышал исповедь кающейся грешницы, и с каждым словом она становилась ближе и родней.

Однако мы вернулись в дом Матильды. Мать и Даша долго благодарили Игоря за столь явное преображение бывшей хулиганки. А Мотя лишь смущенно улыбалась и промокала глаза. Наш созерцатель, конечно, пожелал остаться на пару дней. Потом… Я набрался смелости и сказал те слова, которые если бы не сказал, то, наверное, умер бы:

— Даша, я теперь уже не смогу без тебя. Ради Бога, поехали ко мне. Я предлагаю тебе руку и сердце.

На что она, подумав не дольше пяти ударов пульса, ответила просто и ясно:

— Я согласна. Поехали.

Старушка-мать благословила нас старинным Казанским образом Пресвятой Богородицы. Мы сели в машину и поехали. Домой.

В детстве я последовательно мечтал стать: водителем троллейбуса, таксистом, продавцом мороженого, милиционером, барменом, спасателем на пляже. Этот трудоряд мог бы стать меткой характеристикой тому шалопаю, которым я был когда-то и, увы, по большей части остался и по сей день. Тут, как в открытой книге, можно прочесть все мои пристрастия.