Созерцатель

Я оглянулся — передо мной стоял Игорь и приветственно улыбался. Он был одет в светлые брюки и рубашку навыпуск, на ногах — нечто вроде белых кроссовок, только без шнуровки. Примерно так он одевался летом, в самую жару. Лицо его стало гладким и красивым и будто подсвечивалось солнцем, которого, кстати, в этой местности заметно не было. Я обнял его, он оказался теплым и мягким, от него очень приятно пахло. Волосы на ощупь показались шелковистыми и будто перетекали сквозь пальцы. Из серо-голубых глаз на меня изливалась любовь, добрая, снисходительная и… сильная, как полноводный поток, текущий с горы.

— Соскучился по тебе, — только и смог я вымолвить.

— Знаю, — сказал он, не открывая рта, чуть отстранившись от меня. — Поверь, мы тут всё о вас знаем. Мне необходимо кое-что тебе показать. Но ты помнишь, как подниматься в рай?

— Через ад?

— Совершенно верно. Вот туда мы с тобой сначала и направимся. Пожалуйста, ничего не бойся, только крестись и непрерывно молись.

И в тот миг мы оказались на краю пропасти, куда, взявшись за руки, полетели вниз по крутой спирали. Быть может, из-за близости Игоря, крепкой хватки его руки, я не испытывал никакого страха, скорей детское любопытство, будто старший брат взял меня с собой и показывает те места, которые сам привычно посещает.

Уродливые прокопченные камни огромной шахты, по которой мы спускались, с каждым витком всё более раскалялись. От жерла шахты по горизонтали отходили туннели. Иногда мне удавалось слегка затормозить снижение и заглянуть внутрь: там были ниши, в которых на многие километры тянулись плотные ряды человеческих тел, голов, лысых черепов, над которыми носились мрачные тени и сверкали яростные глаза. Наконец, камни шахты раскалились докрасна, а наши с Игорем тела объяли языки пламени. Я не чувствовал ни жара, ни боли от ожогов, моё тело будто окружал жаропрочный скафандр — такую мощную защиту творит благодать Божия, полученная мною во время Причастия. Так же бесстрастно и спокойно погрузился в ревущий шторм огня мой попутчик.

Я ощутил под ногами твердую почву. Глянул вниз — мы стояли на горящих красных камнях. Оглянулся и увидел вокруг огромное множество человеческих тел. Они стояли друг на друге, объятые ревущим пламенем. Глаза были выпучены и устремлены вверх, в раскрытых ртах также горел огонь, люди извивались, насколько позволяла ужасная теснота. Тела производили впечатление горящей плоти, которую я как-то видел в кино про пожарников. Только эти несчастные не сгорали, как на земле, превращаясь в пепел, а горели непрестанно.

— В этом ряду, в этом самом месте, — показал рукой Игорь, — до недавнего времени находился твой отец, за смертные грехи.

Невидимая мощная рука вырвала нас из геенны, подняла, как на лифте вверх и пронесла по горизонтальному туннелю в обширную пещеру. Здесь люди копошились в мерзкой субстанции, похожей на содержимое выгребной ямы деревенского туалета. Их тела покрывали черви и пиявки, а некоторых еще пожирали огромные змеи, размером с питона — тот самый «червь неусыпаемый».

— И здесь побывал твой отец, — сказал Игорь. — Это мучение за пренебрежение постами, средой и пятницей, за ядение без молитвы.

Не успел я сообразить, как нас вынесло из этого, прямо скажем, малоприятного места и мы оказались в безжизненной пустыне. Как и везде, над головами висел арочный свод из уродливых камней. Густая тьма и невыразимая тоска насыщали атмосферу этого мучилища. Люди здесь напоминали объемные тени. Кто сидел, кто стоял, опустив унылые мрачные лица; некоторые лежали ничком — и все тряслись от страха. Над несчастными носились черные тени уродливых созданий — они вонзали длинные пики то в одного, то в другого и, услышав протяжный мучительный стон, удовлетворенно каркали. Парочка любопытных уродцев решила проколоть и нас с Игорем, они подлетели и замахнулись — но Игорь перекрестился, за ним следом я — и нечистых будто дубиной отбросило в самый дальний угол пещеры.

— Здесь находятся те люди, которые или не имели или искупили смертные грехи, но к Богу не пришли, и Церковь нашу святую презирали.

Игорь поднял руку и указал на свернувшегося калачиком человека. Его изможденное тело покрывала темно-зеленая слизь.

— Это твой отец.

— А могу я с ним поговорить?

— Попробуй. Только не ожидай горячих объятий и радостных восклицаний.

— Папа, я твой сын Андрей, — сказал я.

— Ну и что, — прошипел тот, кто был моим отцом, не поднимая лица.

— Мой проводник сказал, что наши молитвы вытащили тебя из геенны огненной и освободили от червя неусыпаемого.

— Что-то плохо вы молились, — сказал он скрипучим голосом. — Я горел в огне, и меня жрали черви миллион лет.

— Что ты, — изумился я, — ты умер всего девять лет тому назад.

— Здесь другое время, — сказал он ворчливым полушепотом.

— Ты не рад мне? — спросил я обескуражено.

— Здесь никто не радуется. Это место мучений и боли. Уходи!

Он поднял на меня лицо — я отшатнулся: это был череп в ошмётках обугленной кожи, из глубины глазниц тускло сверкнули черные зрачки.