Создатели небес. Улей Хелльстрома

Общество помогало ему принять это решение — анонимные письма от сумасшедших с угрозами, телефонные звонки. Он стал изгоем.

Специалисты-профессионалы вели себя совсем по-другому. Среди них — Паре и старый судья Виктор Веннинг Гримм. Их поступки в суде и за его пределами, казалось, следовало помещать в разные отделения, тщательно изолированные друг от друга.

— Все уляжется, — говорил ему Гримм. — Пусть только пройдет некоторое время.

— Ничего, Энди, — успокаивал его Паре, — в чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь.

Фурлоу тщетно пытался разгадать, испытывают ли они хоть какие-нибудь эмоции в связи со смертью Мерфи. Паре был приглашен на казнь, и в суде говорили, что он советовался с друзьями, идти ему или нет. Впрочем, добрые чувства победили. Ему советовали не проявлять себя слишком безжалостным.

«Зачем я пошел? — задал себе вопрос Фурлоу. — Неужели хочу посыпать соль на раны?»

Но он знал, почему пошел, смиренно приняв приглашение осужденного посмотреть, как тот умрет. И также он тешил себя надеждой, что, возможно, сможет увидеть там наблюдателей, их висящий в воздухе летательный аппарат.

И они… или это была иллюзия… находились там.

«Есть ли они в действительности? Существуют ли они там на самом деле?» — стучала одна мысль у него в голове. А потом возникла другая: «Рут, где ты?» Он чувствовал, что если ей удастся вернуться и все объяснить, галлюцинации прекратятся.

Его мысли вновь вернулись к казни. Потребуется не одна неделя, чтобы стереть из памяти это воспоминание. Он помнил беспокоящие его звуки: лязг металла о металл, шарканье подошв, когда охрана прибыла вместе с Мерфи на место казни.

Фурлоу ярко представил у себя в уме остекленевшие глаза осужденного. Перед смертью Мерфи уже не выглядел таким коренастым. Тюремная роба свободно болталась на нем. Он шел волоча ноги. А перед ним шествовал священник в черной сутане, монотонно напевая звучным голосом, в котором все же можно было разобрать заунывные нотки.

Он припомнил, как они прошли мимо, и все собравшиеся вдруг замолчали, обратив свой взор к палачу. Он выглядел, как служащий мануфактуры — высокий, с предупредительным лицом, уверенный в себе, стоя перед обитой резиной дверью в зеленую комнату.

Палач взял Мерфи под руку, помог ему перебраться через высокий порог. Один из охранников и священник последовали за ними. Фурлоу стоял в первом ряду и мог хорошо видеть сквозь проем двери всех троих и слышать, о чем они говорили.

Охранник затянул ремешок на левой руке Мерфи, попросил его сесть поглубже на стуле.

— Положи руку сюда, Джо. Чуть дальше, вот сюда. — Охранник затянул ремешок. — Не больно?

Мерфи покачал головой. Его глаза по-прежнему были остекленевшими, напоминавшими глаза загнанного зверька.

Глядя на охранника, палач пошутил:

— Ал, почему бы тебе не остаться здесь и не подержать его за руку?

В этот момент Мерфи очнулся. Сказанное им поразило Фурлоу и заставило его отвернуться:

— Тебе лучше остаться с мулами и повозкой.

Именно эту фразу неоднократно использовала Рут — одна из странных семейных поговорок, истинный смысл которых известен лишь узкому кругу посвященных. Когда Мерфи произнес ее, Фурлоу понял, что нет силы, которая способна разорвать связь между отцом и дочерью.

Все остальное было уже не так страшно…

Вспоминая ту минуту, Фурлоу вздохнул, опустил ноги на холодный пол. Потом надел комнатные тапочки, накинул на себя халат и прошел к окну. Там он стал рассматривать открывающийся вид, ради которого его отец и купил этот дом двадцать пять лет назад.

Утренний свет больно бил по глазам, и они заслезились. Фурлоу взял темные очки, которые лежали на столике возле кровати, надел их и подрегулировал фокус линз.

Обычная утренняя картина: долина, поросшая секвойями, меж стволов поднимается туман, который развеется к одиннадцати часам. Внизу на ветке дуба сидели, нахохлившись, два ворона, созывая своих невидимых товарищей. Капельки росы стекали с листочка акации прямо под окном.

А дальше, за деревом, что-то двигалось. Фурлоу повернулся и увидел сигарообразный предмет длиной примерно в тридцать футов. Аппарат проплыл над верхушкой дуба, вспугнув воронов. С пронзительным карканьем они улетели.

«Они видят эту штуковину! — сказал себе Фурлоу. — Значит, она существует на самом деле!»

Летательный аппарат вдруг резко повернул влево и унесся вверх, пронзив облака. После него в воздухе остались странные сферы и диски. Но вскоре их поглотили облака.

Резкий дребезжащий голос вывел Фурлоу из оцепенения.

— Это ты — туземец Фурлоу?

Он обернулся и увидел в дверях спальни призрак: приземистую кривоногую фигуру в зеленой накидке и трико. У призрака были квадратное лицо, темные волосы, серебристая кожа, рот до ушей. Глаза этого существа ярко горели под дугой бровей.

Губы задвигались, и снова он услышал резкий резонирующий голос:

— Меня зовут Келексел. — Его английский был правильный, без акцента.

Фурлоу уставился на пришельца. «Гном? — подумалось ему. — Лунатик?» В его голове возникло множество вопросов.