Создатели

Кувшинки уже отцвели, но круглые листья водных растений плавают так плотно, что под ними невозможно разглядеть дно. Листья не только зеленые, многие из них предпочитают бурые тона, красноватые, иногда почти фиолетовые, словно не нужен им хлорофилл, они вполне готовы от него отказаться ради своего дикого цвета. И это не осенние цвета, Лекс уверен, что такими листья могли быть и в середине, в самом разгаре лета.

Как ни странно, этот сдержанный тайный разгул красок не кажется ни кричащим, ни аляповатым. Все в самый раз у лесного озера, прячущегося в тени деревьев, между холмов.

Вода прячется под этими листьями, она и так темная из-за постоянной тени, в которой приходится существовать озеру, а под круглыми плавающими листьями она становится совсем черной, непроглядной, неразгаданной. Скрывает все не только в глубине, но даже камушки, тихо лежащие у самого берега, на отмели. Вода делает озеро сродни черному звездному небу. Только в ней нет даже звезд.

Где-то в середине озера разместился омут, глубокий, не по рангу глубокий омут для тихого лесного озера. Этот омут – кузница, ради которой, вопреки мнению холмов, Лекс прячет среди них это озеро. Он чувствует, что духи холмов выражают сдержанный скептицизм по поводу этого соседства. Они быстро освоились со своей новой ролью, примеряли ее на себя, потренировались, и теперь считают, что имеют полное право голоса, как любая женщина в христианской стране, как любой ребенок, получивший водительские права. Может, и не по любому вопросу современности, но на тему того, что разместить рядом с ними, прямо под их склонами, они точно хотят высказаться. Хотят проголосовать.

Но Лексу необходимо где-то поместить свое озеро, поэтому он поступает как диктатор, как ненавистный гражданами сатрап. И единолично, не испрашивая разрешения, продолжает создавать водяное блюдце, разукрашенное тиной.

«Стерпится – слюбится», – бормочет Лекс. И духи холмов неожиданно успокаиваются, начинают нашептывать друг другу, что так даже к лучшему, что только у них, а не у других холмов, есть такое чудесное озеро. Они выделяются среди остальных. Если когда-то гости пойдут посмотреть на окрестности, то они точно не пропустят эту достопримечательность. Они – избранные, которым дали возможность охранять озеро, столько важное для создателя. Они советуют добавить в озеро рыбы. Побольше.

Омут – самое важное. Омут – обманка. Омут – шлюз. Омут – шкатулка с драгоценностями, запертая на сейфовый замок. И отпереть теперь его может только Лекс. Это не черная дыра, черпать из которой может любой гость, любой вторгшийся в долину. Открыть эту шкатулку дано только Лексу, создателю.

Омут тих и спокоен, старательно сдержан, всем своим существованием подчеркивая, что он именно из тех, в коих водятся черти. Но только даже его создатель не знает, что именно может выйти из этого омута. Ему, пока, это неважно.

***

После праведных трудов Лекс пошел обратно в замок не сразу, решив сначала подняться на ближайший холм, еще раз осмотреть ближайшие окрестности, да посмотреть сверху на озеро – насколько хорошо оно укрыто среди осенних деревьев. Эта задержка помогла ему в момент, когда началось вторжение.

Незнакомец высадился близко от замка, и не так уж и далеко от Лекса, что говорило о его силе даже лучше, чем все остальное. Прорисовка деталей этого мира точнее всего была именно там – у замка. А появиться рядом с хозяином, как уже понял Лекс – действительно была задача не из легких, решить которую под силу только тем, чьи возможности значительно выше, чем владельца мира.

Было бы еще хуже, если бы Лекс сейчас находился в замке. Но он там не был – наоборот, сейчас он смотрел на незнакомца с высоты холма, с пятачка, с земляного утеса свободного от деревьев.

Незнакомец замешкался, глядя на замок, но очевидно чувствуя при этом, что хозяин местности находится где-то за спиной. Потом все же повернулся, и, как показалось Лексу, посмотрел прямо ему в глаза. Хотя между ними было больше километра, и Лекс точно не способен был разглядеть, куда именно смотрит непрошенный гость.

Но, тем не менее, Лекс увидел не только это, но почувствовал и гримасу пренебрежения на лице противника. Которая словно говорила – «какая легкая добыча».

У мальчика не оставалось ни малейшего сомнения, что это именно противник, никто иной. Один из обитателей, о которых предупреждал Михаил, желающий полакомиться новичком, по легкому заработать лишние баллы в местной игре.

Незнакомец посмотрел направо-налево, словно подыскивая что-нибудь наиболее подходящее, но ничего не нашел. Тогда он протянул руку, и сомкнул пальцы, сжимая пустоту. Ближайшее к нему дерево зашаталось, и было вырвано из земли вместе с корнями.

Противник размахнулся и швырнул все дерево, целиком, в сторону Лекса, которого едва видел.

Но деревья в мире Лекса не летали. Не умели. Вырвать то его незнакомцу удалось лишь потому, что сила его намного, существенно превосходила все возможности Лекса.

Так что дерево пролетело десяток метров, зацепилось за верхушки других деревьев и тут же в них и застряло.