Создатели

Пытка повторялась несколько раз, Руперта поднимали из воды за секунду до утопления.

Потом он услышал голос капитана: «Достаточно». Охранники подняли его стул, отнесли обратно к столу и поставили напротив капитана. Тот достал из саквояжа желтую пластиковую коробку, перемотанную оголенным медным проводом. Один из охранников взял у капитана коробку и прикрепил провода к голове Руперта. Они свисали по его промокшей футболке.

Надзиратели отошли к двери. Капитан достал желтую коробку поменьше и вытянул из нее антенну.

— Итак, — сказал капитан, — как бы вы описали свои отношения с женой?

— Ужасные, — ответил Руперт.

— Хорошо. Вот видите, как легко говорить правду.

— Да.

— А теперь расскажите мне, где вы приобрели консоль «СиноДин 8000 ИксР»?

— У старьевщика в китайском квартале.

— Как назывался магазин?

— Я не помню.

Капитан коснулся рычага на маленькой желтой коробке, и тело Руперта налилось болью. Каждая мышца напряглась, он сотрясался в спазмах, но кожаные ремни крепко удерживали его на стуле. Из-за воды, оставшейся на коже Руперта и пропитавшей его рваную футболку, электрические разряды распространялись по всему телу.

— Итак, — проронил капитан.

— Магазин в каком-то переулке. Кажется «Бамбук». Простите, простите. Я бы сказал, если б помнил.

— Зачем вы приобрели это устройство?

— Я хотел видеть общую картину.

— Общую картину чего?

— Мира. Что на самом деле происходит в мире.

— Разве вы, телеведущий, не знали, что происходит в мире?

— Я лишь сообщал официальную версию.

— Вы сообщали людям правду.

— Отчасти.

— Что это значит?

— Я сообщаю некоторые факты. Одну из версий. Я даже не знаю, как решается, что считать правдой, а что нет.

— И вы стали искать правду во вражеской пропаганде. Верно?

— Там не только пропаганда.

Тело Руперта прошил еще один электрический разряд. Он почувствовал, что у него на губах выступила пена.

— Любая антиамериканская информация — пропаганда, — сказал капитан. — Как может человек вашего положения этого не понимать? В военное время все мы должны держаться вместе. Вы нарушили основной принцип.

— Я все это скрывал, — ответил Руперт. — Я не пытался никому открыть глаза. Только хотел знать сам.

— Я видел, как это бывает. Сначала вам просто любопытно. Со временем вы стали бы пропагандировать вражеские идеи, стали бы в итоге террористом и начали бороться против собственной страны. Мы просто застали вас в процессе перерождения. Вы представляете угрозу для государства и граждан. Как, по-вашему, следует с вами поступить?

— Я не знаю.

— Что-что?

— Я сказал, я не знаю, сэр.

— Скажите мне вот что, мистер Руперт. Если бы врач обнаружил в вашем теле одну-единственную раковую клетку, вы бы хотели немедленно ее уничтожить или позволили бы ей преспокойно существовать, видоизменяя другие клетки?

— Я попросил бы ее вырезать, — прошептал Руперт. Силы вытекали из него.

— Громче.

— Я сказал, что вырезал бы ее!

— Значит, вы понимаете. Я врач, мистер Руперт, а вы раковая клетка. Моя задача — защитить тело. Понимаете?

— Да.

— Наши враги — бессердечные и бездушные убийцы. Они готовы умереть, лишь бы страдала наша страна. Вы можете жалеть их, если хотите. Это так же глупо, как жалеть ядовитую гремучую змею. Но, поверьте, они никогда не пожалеют вас. Ваше место здесь, среди соотечественников. Только здесь вы представляете хоть какую-то ценность. Мы боремся за выживание. Понимаете?

— Да.

— Теперь расскажите мне о своих отношениях с ведущим спортивных новостей, — капитан пробежал глазами по экрану, который держал на ладони. — С Салливаном Стоуном, настоящее имя — Кэрри Гристоун.

— Мы работали вместе.

— Вы иногда обедали вдвоем. У вас были общие секреты?

— Секретов не было, сэр. Мы просто перекусывали в кафе поблизости от студии.

— Почему вам нужно было остаться наедине? Что вы обсуждали?

— В основном работу.

По телу Руперта пробежал третий электрический разряд, и его подбросило на стуле, ремни на руках и ногах натянулись. Нервные окончания с хлопком взрывались, как перегоревшие лампочки.

— Еще раз, — сказал капитан.

— Нас объединяла… Не знаю, как это назвать… Ирония, не свойственная многим нашим коллегам.

— Ирония по поводу чего?

— По поводу нашего места в мире. Наверное, правильно сказать так.

— Вы имеете в виду работу журналистов на «Глобнете»?

— Да, сэр. Со временем замечаешь, что правда непостоянна, история меняется. Война на Филиппинах, без какого-либо объяснения, оказывается войной в Индонезии. И тому подобное.

— Естественно, факты со временем меняются.

— Да, сэр. Трудно объяснить, что я имею в виду. Мы рассуждаем о свободе и демократии, но одни и те же люди пожизненно остаются у власти. Мы рассуждаем о религии, но устраиваем войны по всему свету.

— Вы посещаете церковь Святого Духа?

— Да, сэр.

— Тогда вы должны понимать, что мы играем в мире особую роль. Мы боремся со злом.

— Да, сэр.

— Идем дальше. Вы когда-нибудь трахали Салливана Стоуна?

— Нет.

— Вы когда-нибудь совершали в отношении его акт мужеложства?

— Нет, сэр.

— Вы когда-нибудь позволяли ему совершать акт мужеложства в отношении вас?

— Нет.

— Вы подозревали в нем инакомыслие?

— Это несложно заподозрить.