Создатели

Руперт изумленно посмотрел на нее и почти пропустил свою очередь, он повернул на Беверли-Глен[5] в последний момент. На этот раз другие водители не стеснялись сигналить. Некоторые гудели, как сумасшедшие, выплескивая ярость, которую пришлось сдержать, когда Руперт упустил шанс поскорее убраться от вооруженной шайки.

Он мчался к белокаменному загородному оазису, которым теперь представлялся Бель-Эйр. Руперт понимал, что происходит с Мэдлин. Он наблюдал это каждый день. В такие моменты на лицах людей появлялось особое выражение. Руперт замечал его даже у незнакомцев. Мэдлин подменяла реальность, пыталась сложить события в единую картину. Хозяева ресторана, где она праздновала свое двадцативосьмилетие, оказались китайскими шпионами. Вот и все. Они были разоблачены и поплатились за свое преступление. Если он когда-нибудь упомянет при ней семью Хань или «Хохочущего дракона», она презрительно фыркнет, скажет что-нибудь про коммунизм и сменит тему.

Руперт не обладал этим талантом, уж точно не в такой поразительной мере, как все окружающие. Даже в детстве он не отступал от своего мнения и убеждений, стараясь обдумать информацию, которую получал, и отыскать в ней слабые места и противоречия. Врожденный скептицизм привел Руперта в школу журналистики, но его преподаватель в Беркли[6] Джозеф Горски говорил: «Журналистика — это трудный и беспощадный поиск фактов. Работа диктора — болтовня. Большинство из вас станет дикторами, если не захочет умереть с голоду».

В далекой молодости Горски был журналистом и активистом польского движения «Солидарность». Позже он написал книгу об истории ненасильственного сопротивления, которая была номинирована на Пулитцеровскую премию. Он исчез в середине весеннего семестра в 2021 году. Его место без объяснений занял другой преподаватель, который лишь хмуро покачал головой, когда Руперт спросил, куда делся доктор Горски. Руперт попытался разузнать об этом человеке, но не смог ничего выяснить о его прошлом. Новый преподаватель точно никогда не занимался журналистикой…

Руперт сбросил скорость, подъезжая к воротам своего поселка. В этой части Бель-Эйр мощеная дорога шла между двумя стенами высотой три фута. В каждой стене на некотором расстоянии располагались большие ворота. Перед машиной отодвинулась латунная решетка.

— Дэниэл, — голос Мэдлин звучал необычно тихо. Казалось, она ловит собственный взгляд в зеркале, пытаясь заглянуть себе в душу. Дэниэл знал, каково ей сейчас.

— В чем дело?

Она ощупала мизинцем уголок рта.

— У меня тут что, прыщик? По-моему, да.

Дэниэл свернул в нужный проулок, потом пристально посмотрел на жену. Она повернулась к нему, растянула губы и снова потрогала уголок рта.

— Видишь?

— Нет, кажется, все нормально.

— Хорошо, — дверь машины открылась, Мэдлин взяла сумочку и вышла. — Не хотелось бы начинать неделю с прыщиком.

Глава 7

После того, как перепуганный Салли явился к Руперту в субботу, они почти не разговаривали и перестали обедать вместе. Руперт старался восстановить свою репутацию среди прихожан церкви. Он не только посетил обсуждение Апокалипсиса во вторник вечером, но и договорился пообедать на следующий день с несколькими мужчинами. Среди них был О’Ши, который принял приглашение с обычной широченной улыбкой. Большую часть обеда Руперт ковырял сухие безвкусные ломтики жареного цыпленка на вялом листе салата и изображал заинтересованность, пока О’Ши разглагольствовал и брызгал слюной.

— Мы должны сохранять бдительность, — рассуждал он, а с его нижней губы капал соус ранч. — Вы не представляете, сколько семей до сих пор прививают детям неправильные убеждения и антиобщественные ценности.

— И твоя работа — бороться с этим? — спросил Руперт. О’Ши оказался аналитиком Центра социальной работы Северного Лос-Анджелеса, он участвовал в федеральной программе, порученной пастору Джону и церкви Святого Духа. Руперт не ошибся: О’Ши был бюрократом.

— Мы оцениваем моральный облик родителей по стобалльной шкале, — объяснил О’Ши. — Это строго научный метод. Оценка от шестидесяти баллов и ниже указывает на кризис, и мы немедленно отправляем детей из таких семей в Центр спасения. Важно забрать детей как можно раньше, пока родители не испортили их до такой степени, что они не поддаются перевоспитанию.

— А что происходит с родителями? — спросил Руперт. Двое других мужчин за столиком бросили на него резкие взгляды.

— Мы докладываем о них в Департамент террора, — О’Ши пожал плечами, макнул гамбургер в предусмотрительно заказанный соус ранч и откусил огромный кусок. Он и не подумал замолчать, чтобы прожевать: О’Ши не любил терять время. — Мы занимаемся защитой детей, а не преследованием террористов. Мы каждый год спасаем тысячи юных душ в Калифорнии, но этого все равно мало. Невозможно спокойно думать обо всех детях, брошенных на произвол судьбы, когда Судный день совсем близко. Мне хочется спасти их всех.

Руперт с чувством кивнул и жестом попросил у официанта счет.