Создатель звезд

Неровная и невостребованная страсть к Гвилину затянулась на полтора года, причинив Плакси немало сладких горестей и внушив уважение к себе. А потом она как-то застала Сириуса, занятого любовью со своей благоуханной возлюбленной. Она уже заставала за этим самым занятием незнакомых собак, но Сириуса — никогда. Плакси поспешно отвернулась и ушла, чувствуя себя обиженной невесть на что и одинокой.

Года через два-три после истории с Гвилином она одержала свою первую победу. Сын почтмейстера Кони Причард показала себя куда более многообещающим возлюбленным, чем дружелюбный, но бесчувственный Гвилин. Кони подрался из-за нее с другим мальчиком. Плакси пришла в восторг. Она предоставила Причарду полную монополию на себя. Сириус снова был забыт. Он бы и не возражал, пока бывал занят собственными романами или охотой, но в иные минуты чувствовал себя очень одиноким.

Больше того, поглощенная близостью с Кони, Плакси стала резка с Сириусом. Это уже походило не на равнодушие, а на раздражение самым его существованием. Однажды он наткнулся на молодых влюбленных, под ручку гулявших по дорожке. Увидев Сириуса, Плакси отняла у Кони руку и бросила, как обращаются к обычным собакам:

— Сириус, домой!

— Зачем только твой отец разводит этих головастых ублюдков? — заметил Кони.

Плакси, нервно рассмеявшись, со скрипом выдавила:

— Да нет, Сириус на самом деле очень милый. А ты иди себе, Сириус, ты нам не нужен!

Пес застыл на дорожке, пытаясь разобраться в ее интонациях и уяснить истинное эмоциональное состояние, и тогда Кони сделал вид, что подобрал с земли камень и заорал:

— Домой, скотина!

Вздыбив густую шелковистую гриву, Сириус зловеще надвинулся на мальчика, опустив голову, прижав уши и чуть слышно рыча. Плакси, задохнувшись, выкрикнула:

— Сириус, не сходи с ума!

Он холодно оглядел девочку, развернулся и ушел прочь.

В тот вечер Плакси очень старалась восстановить мир, но Сириус не отвечал на ее заискивания. Наконец она выговорила — сквозь слезы, насколько он мог судить:

— Я ужасно виновата за сегодняшнее. Но что мне было делать? Мне приходится вести себя с тобой как с обычной собакой!

Ответ Сириуса ее обескуражил.

— И ты бы хотела, чтобы я таким и был, верно?

Слезы выступили у нее на глазах, когда девочка ответила:

— Ох, Сириус, нет. Но я взрослею и должна Быть такой же, как все девушки.

— Конечно, — отвечал он, — как и я должен быть таким, как все собаки, хотя на самом деле я не такой и в целом мире нет таких, как я.

Он хотел отойти, но Плакси удержала его, обняв и воскликнув:

— О, мы с тобой всегда будем друзьями! Даже если иногда кому-то из нас вздумается пожить другой жизнью, потом мы всегда сойдемся с тобой и расскажем друг другу о том что было.

— Если бы такое было возможно, — сказал Сириус, — я бы не чувствовал себя одиноким, даже когда тебя нет рядом.

Плакси улыбнулась, лаская его.

— Плакси, — продолжал он. — Хоть ты и девушка, а я — пес, для меня, одинокого, нет никого ближе тебя. — И тихонько дохнув ей в шею, он договорил: — И запах твой прекраснее, чем сводящие с ума запахи течных сук. — Сквозь скулящий смешок она расслышала: — Милая двуногая сука!

Плакси покраснела, однако тоже рассмеялась и, поразмыслив, заметила:

— Если бы сукой назвал меня Кони, это значило бы что-то ужасное. Я бы никогда с ним больше не заговорила. А от тебя, надо думать, это комплимент.

— Но ты действительно сука, — возразил Сириус. — Ты — сука вида «хомо сапиенс», о котором Томас всегда говорит, как о животном из зоопарка.

После той прогулки роман Плакси с Кони словно подкосило. Девочка увидела парня в новом свете. Довольно привлекательное двуногое животное и не более того. Кроме внешности и уверенной, неотразимой манеры ухаживать в нем ничего не было. В собаке по имени Сириус человеческого было куда больше.

На время Плакси с Сириусом стали очень близки. Девочка даже уговорила друга провожать ее по утрам в школу и встречать на обратном пути — «чтобы Кони не приставал». Эти двое всегда были вместе, им всегда находилось, о чем поговорить. Конечно, если Плакси отправлялась в школу на вечеринку с танцами, Сириус скучал в одиночестве, но не роптал — знал, что она вернется. И когда Сириус на целые дни уходил с Томасом, это было не важно. Плакси скучала, но находила, чем себя занять. А вернувшись, он ей обо всем рассказывал. Плакси не слишком возражала даже тогда, когда он терял голову из-за новой суки. В душе она неожиданно для себя ревновала, но смеялась над собой и старалась скрыть ревность. Плакси внушала себе, что его романчики ее не касаются, да так оно и было. Так или иначе, они скоро кончались, сама же она понемногу увлекалась встреченным на танцах молодым студентом, приехавшим на каникулы из Бангора.

К тому времени в Плакси (как мне рассказывали) уже проступала та странная грация, которая так отличала ее в зрелости. То ли от природы, то ли в результате постоянного общения с четвероногим другом, но она оправдывала слова жены местного врача:

— Эта девочка вырастет очаровательной, но есть в ней нечто нечеловеческое.