Совы в Афинах

“Интересно, сколько у нее добычи”, - задумчиво сказал Телеутас - или это был голод? Соклей не мог сказать наверняка, хотя он всегда был готов думать о моряке самое худшее.

Менедем резко сказал: “Мы родосцы. Помните это. Мы бьем пиратов по голове, когда у нас появляется шанс. Сами мы в эту игру не играем”.

“Я просто шучу, шкипер”, - сказал Телеутас. “Ты был тем, кто поднял этот вопрос, ты знаешь”.

И Менедем тоже - но он ясно дал понять, что говорил о чем-то, противоречащем действительности. На самом деле у него не было искушения стать пиратом. Был ли Телеутас? Соклей бы не удивился. Но Телеутас, как обычно, нашел достаточно правдоподобное оправдание, чтобы уберечь его от неприятностей.

Соклей уложил учетные таблички в кожаный мешок. Затем он вернулся на палубу юта. “Приветствую тебя, юный господин”, - сказал Диокл, ни на йоту не меняя своего ритма, отбивая гребок для гребцов. Менедем ничего не сказал. Он держал руки на рулевых веслах и не сводил глаз с моря. Соклей, возможно, не был там.

Но у Соклея наконец-то нашлось то, о чем он мог поговорить, не затевая драку. “Этот Телеутас”, - сказал он низким, сердитым голосом. Он терпеть не мог этого моряка, но был ему по-своему благодарен.

И, конечно же, Менедем склонил голову. “Он - шедевр, не так ли?” он согласился. “Ты был прав насчет этого. Я не удивлюсь, если он время от времени становился пиратом ”.

“Я бы тоже”, - сказал Соклей. “Я прогоню его, если он попытается отправиться в плавание с нами в следующем году”.

“Меня устраивает”. Менедем внезапно, казалось, осознал, что разговаривает с Соклеем, а не кричит на него. Он попытался приклеить хмурое выражение обратно на свое лицо, но ему повезло меньше, чем он, возможно, хотел. Вместо этого он одарил Соклея странной, неохотной полуулыбкой. “Привет”.

“Приветствую тебя”, - ответил Соклей тем же недовольным тоном.

“Мы ... застряли друг с другом, не так ли?” Сказал Менедем.

“Похоже, что да”, - сказал Соклей. “Если бы мы были женаты, мы могли бы развестись. Поскольку мы связаны кровными узами… что ж, ты это сказал. Мы можем извлечь из этого лучшее или худшее, но мы застряли ”.

“Я видел, как ты просматривал счета”, - сказал Менедем. Соклей опустил голову. Его двоюродный брат продолжил: “Насколько хорошо мы справились?”

“Вы хотите добраться до оболоса, или подойдет ближайшая драхма?” В свою очередь спросил Соклей. “Если это до ближайшей драхмы, вы хотите получить ее в афинских совах, или мне перевести ее в родосскую валюту?”

Менедем уставился на него. Соклей невозмутимо оглянулся в ответ. Менедем убрал руку с рулевого весла и обвиняюще ткнул в него указательным пальцем. “О, нет, ты не понимаешь. Ты не можешь обмануть меня, ты брошенный плут. Ты почти сделал это, но не совсем. Ты разыгрываешь меня, и я достаточно умен, чтобы знать это”.

Соклей назвал сумму в афинских драхмах. Затем он назвал большую сумму в более легких родосских драхмах. Он добавил: “Это предполагает, что мы можем конвертировать валюту без уплаты каких-либо сборов, как мы делали в Афинах. Серебро есть серебро, независимо от того, что думают люди, управляющие полисом. Если нам все-таки придется заплатить пошлину, то наша выручка снизится на два процента, и в этом случае это составит, - он назвал еще одну сумму, - в родосских драхмалах, конечно.

“Ты меня не разыгрываешь. Ты не мог это выдумать”. Теперь Менедем звучал неуверенно. Со своей стороны, Диокл выглядел так, словно не мог поверить своим ушам.

“Просмотрите счета сами, если не верите мне”, - сказал Соклей, зная, что Менедем не поверит. Он не смог удержаться, чтобы не добавить еще одну колкость: “Конечно, наши отцы”.

“Так и будет”. Менедем, казалось, тоже разочаровался в этой перспективе. Он сказал: “Когда мы вернемся на Родос, мы снова будем сыновьями Филодема и Лисистрата. Одна из причин, по которой мне нравится ходить в море, заключается в том, что вдали от Родоса я могу быть самостоятельным человеком, а не просто сыном своего отца ”.

“Что-то в этом есть, я полагаю”. Но Соклей говорил больше из вежливости и чтобы не затевать новую ссору, чем из убежденности. Его собственный отец был более покладистым, чем дядя Филодем.

В этом он не сомневался, как и в том, что Филодем гораздо усерднее пытался управлять жизнью Менедема’ чем его собственный отец. Тем не менее, Соклей оставался убежден, что Менедему жилось бы спокойнее, если бы он не давил так сильно на дядю Филодема. Он пытался сказать то же самое время от времени, но Менедем, как обычно, не хотел слушать.

“Я не могу дождаться следующей весны”, - сказал теперь Менедем. “Я хочу уехать, быть свободным, быть самим собой”.

У Соклея никогда не было проблем с тем, чтобы оставаться самим собой на Родосе. Если судить по количеству жен, которых Менедем соблазнил в полисе, то и там у него не было особых проблем. Еще одна вещь, которую его кузен не хотел бы услышать. Соклей сказал: “Я понимаю, почему ты стремишься уехать, но я рад, что в твоем голосе нет отчаяния, как это было, когда мы покидали Родос пару лет назад”.