Совы на тарелках

Женщина была изображена в натуральную величину, маслом. Она стояла на фоне кустов клевера, разбросанных по лужайке. Картина была в деревянной раме.

— Потрясная находка! — сказал Роджер. — Может стоить тысячи! Спорим?

— Подожди считать деньги, — сказал Гвин. — Пока что следует держать язык за зубами. Своему отцу ты, конечно, потом скажи, Роджер. Но только не моей матери.

— Да что такого? — возразил Роджер. — Ты что, не понимаешь, что обнаружил шедевр! Настоящее произведение искусства!

— Моя мать быстренько изрубит его топором, — сказал Гвин. — Если узнает. Давайте подумаем, что сделать.

А заодно спросите меня, как я ее нашел. Или вы уже догадались?

— Как ты ее нашел? — спросила Элисон.

— Это все твои тарелки. Я прибежал сюда, потому что услыхал грохот, и вижу — одни осколки от них валяются.

— Кто же это сделал? — два голоса слились в один.

— Я хочу то же самое у вас спросить. Они ударились об стенку, штукатурка отвалилась, и тогда я ее увидел… Картину.

— Зачем твоя мать разбила их? Чем они ей мешали? — вопрос Элисон звучал миролюбиво, но удивленно.

— Она чего-то жутко боится. Всегда, сколько помню, чего-нибудь боялась, но сейчас особенно. Получается, ее пугают тарелки… Как ты думаешь, Элисон?

— Откуда я знаю?

— Я просто пытаюсь рассуждать. Гув тоже бормочет какие-то непонятные вещи… «Смотри, держи ухо востро!..» А только что во дворе сказал мне, что она уже идет.

— Кто? — спросил Роджер. — Твоя старуха?

— Сам не пойму. Может, он говорил о погоде. О грозе. Матери даже поблизости не было.

— Очень может быть, — сказал Роджер.

— А если нет? — Гвин понизил голос. — Может, кто-то здесь есть, кто смотрит за картиной, кто закинул эти тарелки на чердак… Кто штукатурит, а потом ломает стенку?.. Ведь не может быть вся эта буча из-за ничего? Кто-то хотел, чтобы тарелки оставались там, где их спрятали, а мы их вынули оттуда… Вот он и недоволен.

— Кто «он»? — тоже тихим голосом спросила Элисон.

— Ну, может, она.

— Здесь же никого, кроме нас, нет, — возразил Роджер, невольно озираясь. — И что за вред кому-то, если мы взяли тарелки с чердака? Или если обнаружили эту замечательную картину?

— Ты прямо чуть ли не носом по ней водишь, — сказал Гвин. — Что там увидел еще?

— Каждый волосок отдельно, смотрите! И так ясно, как будто настоящие! — восхитился Роджер.

— Верно, — согласился Гвин. — А поглядите на головки клевера!

— Тоже здорово! Похоже на геральдические знаки. На гербы какие-то… Прямо можно в руки брать… Ой, нет! — Роджер отступил от картины.

— Что с тобой? — спросила Элисон.

Она тоже вгляделась. Вгляделась и увидела: цветочные головки состояли из многих белых лепестков, каждый из которых был выписан отдельно, тщательно и отчетливо. Но лепестки не были лепестками: это были маленькие когти.

— У художника очень неприятная фантазия, — сказал Роджер, содрогнувшись. — Фу!

— Может, раньше так полагалось рисовать цветы? — предположил Гвин.

— Из когтей? Скажешь тоже!

— Почему нет? Ведь совы на тарелках тоже не обычные, а из цветочных листьев. Или головок. Да, Элисон?.. Давайте еще притащим с чердака и рассмотрим получше… Мусор с полая потом уберу… Пошли?.. Только никому ни слова об этой стенке, пока не придумаем, что дальше делать…

Они решили, что Гвин и Роджер будут брать тарелки с чердака и опускать оттуда в бельевой корзине, а Элисон подхватывать внизу, возле дома, и укладывать на тележку.

— Не нравится мне все это, — говорил Роджер Гвину, пока они поднимались по лестнице в комнату Элисон. — Может, плюнем, и пускай Гув заложит чердак еще одной крышкой и приколотит намертво? И кончен бал… И привет родителям…

— В этой долине что-то определенно неладно, я начинаю чувствовать, — сказал Гвин. — Моя старуха не зря так разбушевалась. С тех пор как увидала тарелки, все время бледная ходит. Как больная. Точно говорю… Но вообще ничего не понятно: странные тарелки, чудной клевер… диковинные совы… исчезают… разбиваются… Как в страшном сне!

— Значит, и не надо, — повторил Роджер. — А, Гвин? Скажем Гуву, пускай заколачивает… И знаешь, что еще? Я боюсь за Элисон.

— Потому и нужно убрать оттуда тарелки, — настаивал Гвин. — Сделаем это, а потом решим, как дальше… Я не видел толком картинки, которые она рисовала… Правда похожи на сов?

— Один к одному. Я следил, как она срисовывает и составляет потом. Блеск! Я бы так в жизни не мог.

— И они куда-то девались после? Это тоже правда?

— Вроде да, — ответил Роджер. — Эли была жутко напугана. Ничего не могла понять.

— Мы должны ее отключить, — сказал Гвин.

— Отключить?

— Да. Ведь аккумулятор без проводов давать ток не будет. И тогда ей бояться нечего…

С этими не слишком понятными словами Гвин полез через люк на чердак, откуда начал передавать Роджеру тарелки и блюда — весь обеденный сервиз. Роджер уложил его в бельевую корзину и на веревке спустил из окна к поджидавшей там с тележкой Элисон. Затем Гвин обмерил крышку люка и слез вниз.