Совсем другая сторона

Хаарт передал мне ружье (которое я тут же нервно отставила подальше), натянул дождевик и пошел открывать ворота. Я вернулась в дом, поскольку решила, что, пожалуй, неплохо хотя бы заварить этот дурацкий чай, чтобы гости не подавились моим хлебом. Они провозились какое-то время во дворе, распрягая лошадь, и, когда вошли, чайник уже кипел на плите — двое насквозь промокших людей, мужчина и женщина в одинаковых красно-белых пончо. Небесный фейерверк, видимо, не произвел на них никакого впечатления — они не выглядели напуганными, просто усталыми и замерзшими. Мужчина (женщина не сказала ни слова) объяснил, обращаясь исключительно к Хаарту, как будто меня тут не было, что они ехали с побережья, поскольку везут на продажу в город какую-то рыбу и хотят управиться до Кочевья, но в такую погоду лучше переждать под крышей и все такое… При этом он сидел, а женщина стояла. Я на всякий случай тоже решила не садиться, и только тихо радовалась в душе, что гости сюда ходят не часто. Хаарт сухо велел мне накрывать на стол — сама я проявлять инициативу не рискнула. Мечась между гостиной и кухней, я все время посматривала на бедную бабу — она так и не села, и не начала есть, пока ее спутник не отодвинулся от стола. Я на всякий случай отступила подальше в тень, но демонстрировать приличное воспитание мне пришлось недолго — Хаарт вскоре отвел их во вторую спальню, помог мне убрать со стола и сказал, что вообще-то, все это чушь, но,вообще-то, лучше, чтобы я и впредь на людях вела себя примерно так же. А то пойдут всякие нехорошие разговоры, сказал он. Видимо вроде того, что он по вечерам меня мало бьет, что ли…

Дождь шел всю ночь и все утро, на улице была такая темень, что я потеряла всякое представление о времени. Когда я проснулась, постель рядом со мной была пуста, я подхватила лежащие на полу часы — было уже девять утра — условных девять утра, потому что я подвела часы по солнцу. Я опять испугалась, что опозорю Хаарта перед гостями и поэтому очень торопилась — так торопилась, что заметила, что у нас прибавилось народу, только когда спустилась вниз, в гостиную.

Теперь они оба стояли — и мужчина, и женщина — они прижимались к дощатой стене и глаза у них были широко открыты. Хаарт тоже стоял у стены, ближе к окну, он увидел меня и чуть заметно покачал головой, но было уже поздно.

— Спускайся вниз. — сказал новый пришелец.

Он сидел за столом и держал на коленях автомат. Поза у него была наглой — подчеркнуто наглой, вызывающей, точно он все время кричал: «Посмотрите, кто тут хозяин!». Второй рылся в кухонных запасах — они, видимо, здорово оголодали в лесу. Их одежда уже давно обтрепалась, а дождь, который до сих пор шумел за окнами, не улучшил ее состояние. Думаю, они и сами были растеряны и напуганы, эти мародеры, но от этого они были только опаснее.

Я спустилась по лестнице, почему-то стараясь двигаться как можно тише, и встала на нижней площадке. Тот, что сидел за столом, поглядел на меня и удивленно воскликнул:

— Э, да ты погляди!

Его напарник обернулся. У него было странное, полубезумное выражение лица — будто он вот-вот ни с того ни с сего истерически расхохочется, или начнет палить во что попало. похоже, он был не в себе, да еще при оружии — кобура висела у него на поясе. Меня охватил тоскливый ужас, а я думала, что мне больше никогда не придется его испытывать… не здесь.

— Да она с той стороны! — сказал он. — Ты погляди, как нам повезло!

— Ты понимаешь, что я говорю? — обратился он ко мне.

Я украдкой взглянула на Хаарта. Он глядел в одну точку, лицо его ничего не выражало.

— А то они что-то лопочут по-своему, хрен поймешь.

— Да, — сказала я. — Понимаю.

Что толку было притворяться. За километр было видно, что я с той стороны — у местных был совсем другой тип лица, да и повадка, наверное, другая.

Он бросил мне под ноги пустой рюкзак.

— Собери нам поесть. — сказал он, — и принеси чего-нибудь выпить. Давай, шевелись.

Я нагнулась и подобрала рюкзак. Тот, второй мародер продолжал рыться в кухонных шкафах. Почему-то это меня разозлило больше всего — я только вчера навела порядок на полках, а эта сволочь лезет туда своими грязными лапами.

— Все продукты в погребе, — сказала я. И сама испугалась — а вдруг тот, второй, попрется туда сам, или, что еще хуже, следом за мной.

— Так иди, принеси, — раздраженно сказал тот, что с автоматом. — Чего ты ждешь?

В погреб вела дверь из кухни — у дальней стены. Сейчас она была закрыта. По-прежнему стараясь ступать тихо, словно это делало меня невидимой, я двинулась вдоль стены. По пути я прихватила фонарь в плетеной сетке; в комнате за моей спиной стоял полумрак. Все молчали. Самым громким звуком был шум дождя за окном.

На пороге я обернулась и поглядела на Хаарта. Он смотрел на меня напряженно, словно пытался что-то сказать, но свет фонаря бил мне в глаза, а тот, что сидел за столом, прикрикнул:

— Ты что, заснула!

И я нырнула в темный подвал.