Современный нигилизм. Хроника

Но эта история начинается гораздо раньше. Согласно эмпирическому учению шотландского философа XVIII века Дэвида Юма, которое лежит в основе многих современных теорий о разуме, наши знания о мире – это не сам мир, а лишь наши субъективные реакции – чувства и эмоции, – влияющие на нас извне и регулирующие движения духа внутри нас. Но даже наше индивидуальное «Я» не существует в полном смысле этого слова, будучи всего лишь пучком восприятий, которые удерживает вместе привычка, сплетающимся из памяти (мы запоминаем то, что пережили) и воображения (с помощью которого мы предвидим события). Таким образом, как бы сильно мы ни «пробовали унестись воображением к небесам или к крайним пределам Вселенной; в действительности мы ни на шаг не выходим за пределы самих себя»[64] (Д. Юм, «Трактат о человеческой природе», 1739–1740). В таком случае «Я» похоже на театр, на сцене которого идет все время новая и постоянно меняющаяся пьеса. Создатели «Головоломки» скорее назвали бы место, где происходит действие диспетчерской. Это история жизни, подобная голливудской «фабрике грез», ею движут пять эмоций, которые нажимают кнопки на пульте и передвигают рычаги, чтобы отреагировать на событие, проконтролировать поведение девочки, найти возможный или невозможный баланс.

Юм был противником Декарта, главного авторитета своего времени, который высказал теорию о том, что как бы сильно эмоции (он называл их страстями души) ни заставляли нас «двигаться» и «наслаждаться жизнью», они не могут повлиять на процесс объективного познания мира, которое ограничивается геометрически-механическими измерениями научного знания (Р. Декарт, «Страсти души», 1649[65]). С той поры «рационалистический» способ получения знания стал главенствующим, свободным от субъективных чувств и оценок, но при этом слишком ненадежным, чтобы гарантировать миру объективность.

Что общего между позициями Декарта и Юма, смотрящих на одну проблему с противоположных точек зрения? Риск возникновения пропасти между холодной рациональностью знания и теплой эмоциональностью чувств. Кто-то может предпочесть первое или второе (не только на уровне философских теорий, но и в жизни), но факт остается фактом: кажется, что одно всегда исключает другое. Однако, внимательно взглянув на наш повседневный опыт, мы заметим как минимум одну точку соприкосновения между этими двумя явлениями: когда мы встречаемся с чем-то удивительным, то чем сильнее оно на нас влияет, тем больше нам хочется понять, что это такое, поразмышлять об этом, узнать, что это на самом деле.

Беседуя о мультфильме с разными людьми и читая отзывы в итальянских и зарубежных газетах, я выделил два наиболее распространенных мнения: некоторые (я имею в виду Антонио Полито из “Corriere della Sera”) справедливо отмечают, что в сценарии «Головоломки» не хватает разума – той способности, которая отвечает за руководство эмоциями и позволяет им выражаться в суждениях и знаниях. Бедняжка Райли кажется пешкой в «игре» своих эмоций и никогда не сможет стать по-настоящему сознательным, свободным и ответственным человеком. Другие (например, Джулиан Баггини из “Guardian”) отмечают, что картина соответствует новейшим открытиям в нейробиологии, где «Я», или «Эго» (self), иногда представляет собой повествование, инициируемое эмоциями и собранное воедино памятью, но по своей сути не является чем-то «постоянным» и стабильным. Короче говоря, для некоторых девочка в мультике – просто индивид без разума, все ее реакции сводятся к сантиментам; другие же отмечают, что в этом возрасте (но только ли в этом?) подростки и в самом деле руководствуются исключительно эмоциями.

Мне кажется, что этот мультфильм интересен именно потому, что поднимает вопрос: наш разум – абстрактная способность, «руководящая» прибавка к нашим эмоциям или же самостоятельная единица, находящая свое воплощение в нашем теле и чувствах? И являются ли последние только инстинктивными механизмами или же несут в себе след сознательного суждения, проявлением личной «свободы», на которую влияют эмоции?

Конечно, в наши дни ни одна нормальная теория эмоций не ограничивается достижениями нейробиологии и не рассматривает их как реактивные явления исключительно физиологического порядка. Эмоции рассматриваются, скорее, как процессы или алгоритмы обработки реакций на внутренние и внешние раздражители, основанные не только на реактивной пассивности, но и на адаптивной активности нейронов. Как деятельность, которая переходит от уровня бессознательного к отчетливому осознанию того, что мы чувствуем. Но затем когнитивная картина расширяется еще больше, доказывая (как убедительно показывает нейробиолог Антонио Дамасио, особенно в своей знаменитой книге «Ошибка Декарта» (L’errore di Cartesio, 1994)), что эмоции играют решающую роль для процесса нашего мышления и для механизмов принятия решений.