Современники

И когда мы прощались с этим командиром землеройных гигантов, инженер пошутил, улыбаясь юношеской улыбкой, которая удивительно молодила его курносое лицо:

— На войне везло: пули облетали меня. И тут везло: все время встречался с такими чудесными ребятами, что каждое такое знакомство стоило иной раз прочитанной книги. Сейчас вот стараемся, чтобы ничего из накопленного при переездах не растерять, не растрясти. Массированное наступление строительной техники продолжается. Оно развертывается, как наступление Советской Армии в Великой Отечественной войне. Много еще нам будет работы, да какой! И представить себе трудно.

Бойкие мальчишеские лукавинки сверкали в серых глазах инженера. Командир землеройных гигантов был действительно «везучий человек».

РЕПЛИКА С МЕСТА

Письмо пришло в самый неподходящий момент, как раз тогда, когда искания, опыты, радости, огорчения, связанные с созданием новой машины, остались уже позади и стальное детище Сергея Борисовича Пухова получило признание.

Инженер Пухов — главный конструктор большого завода. Последняя его работа, о которой идет речь, была лишь одной из сложных и мудрых машин, созданных конструкторским бюро, которое он возглавляет уже много лет. Но в этой работе как бы подытожился целый этап его творческой жизни. Он вложил в нее много своего, личного, что вызревало в нем десятилетиями. И этот его зрелый опыт запечатлелся в сложном замысле нового создания, в благородной простоте и оригинальности технических решений.

Человек от природы скромный, даже застенчивый, Сергей Борисович был далек от того, чтобы приписывать успех машины только себе. В лекциях, в статьях, в беседах с корреспондентами он честно делил этот успех с сотрудниками конструкторского бюро, помогавшими ему совершенствовать первоначальный творческий замысел, с рабочими, которые по чертежам изготовляли детали, со сборщиками, не спавшими порой вместе с ним ночей, когда из готовых узлов вырастала невиданная машина.

Все это было так. И все же где-то в глубине души Сергей Борисович считал машину своей и относился к ней любовно, ревниво, как мать к своему любимцу.

Завод выпустил несколько таких машин. Они были разосланы в разные концы страны. Для Сергея Борисовича начались дни торжества. Посещая то одно, то другое предприятие, конструктор ревнивым глазом следил за теми, кто работал на его машинах, подолгу толковал с рабочими, с инженерами, с начальниками цехов, которых он про себя снисходительно называл «эксплуатационниками».

Да, машина была хороша! Добрые отзывы, слышавшиеся со всех сторон, бодрили Сергея Борисовича, и никогда, даже в дни уже далекой молодости, ему не работалось так хорошо и легко, никогда его мозг не был таким свежим, а мысль такой ясной и быстрой, как в эти дни успеха.

И вдруг письмо! Его вручили Сергею Борисовичу в момент, когда он излагал группе ближайших сотрудников свои последние разработки «малютки», как он шутливо называл новый, еще более грандиозный вариант машины, над которым сейчас трудилось конструкторское бюро. Докладывая, он успел рассмотреть краем глаза на конверте штемпель города, возле которого велась одна из крупнейших строек современности, где также работали его машины. Конструктор решил, что в конверте содержится очередная благодарность, каких он немало получил от эксплуатационников за последнее время.

Закончив сообщение, он передал слово своему заместителю, молодому инженеру Нечитайло — лучшему своему ученику и соавтору по новой конструкции.

— Вы, Константин Георгиевич, доложите товарищам свои соображения, а я пока пробегу, что нам пишут с Волги…

Сергей Борисович встряхнул конверт и начал неторопливо его вскрывать. Письмо было написано старательно, но не очень четко. Прислушиваясь к тому, что говорил помощник, конструктор пробежал первые строки. Вдруг он выпрямился и сердито отодвинул бумагу. Нечитайло вопросительно поглядел на него.

— Пустяки, пустяки, продолжайте, — как можно равнодушнее сказал Сергей Борисович.

Он сделал усилие отвлечься от письма, сосредоточиться на том, о чем говорил его помощник, но не смог. Глаза его то и дело перебегали на письмо, лежавшее поодаль. В этом письме точно заключался некий магнит, помимо воли притягивавший взор ведущего конструктора.

Теперь и остальные участники совещания заметили, что начальник их ведет себя как-то странно. Нечитайло прервал свое сообщение:

— Может быть, сделаем перерыв?

— Да-да. Пожалуй. Перерыв минут на десять, прошу вас, — с не свойственной ему суетливостью согласился Сергей Борисович.

Оставшись один, он несколько мгновений стоял у окна, наблюдая сквозь задымленное с внешней стороны стекло знакомый пейзаж привольно раскинувшегося завода. Потом взял со стола письмо и начал читать со слов, на которых запнулся:

«…но нам сейчас нужна машина еще более совершенная, без этих недостатков, чрезвычайно мешающих при нашем огромном фронте работ».