Современники

Сразу видно, что писание — не его работа. Его пальцы слишком уж старательно сжимают карандаш. На широком, четко очерченном, будто высеченном из камня лице заметно напряжение. Иногда, дописав страницу, молодой человек выпрямляется, разминает спину, точно он нес тяжесть; иногда останавливается посреди фразы и что-то бормочет, покусывая кончик карандаша.

И в то же время писание несомненно доставляет ему удовольствие. Его полные губы то и дело трогает улыбка. Порой он переворачивает страницы обратно, перечитывает написанное и, откинувшись на спинку стула, задумывается, зажмуривая глаза.

Вот он встал, подошел к окну, смотрит вдаль — туда, где за крышами новых улиц темная осенняя ночь светится ровным желтым заревом и вся вздрагивает то ли от света движущихся фар, то ли от молний электросварки. Молодой человек задумчиво смотрит минуту, другую, третью… На твердом лице его появляется выражение удовлетворенности. Он возвращается к столу, склоняется над тетрадью и опять пишет.

Тот, что на диване, снова проснулся, щурясь посмотрел на часы, на пишущего, звучно зевнул и сырым, хрипловатым со сна голосом говорит:

— Расписался! Первый час на исходе… И чего тебе, Юрий Сергеевич, надо? Ты ж мировой водитель, гордость всего шоферского сословия, кой тебя чорт в писатели тянет!.. Ложись, ведь к машинам выходить чуть свет.

— Спи, спи, я сейчас… — не оглядываясь, отвечает молодой человек, к которому, несмотря на юность, величание по отчеству почему-то все-таки очень подходит.

— Ну чего тебе этот дневник дался! Твой дневник — работа автобригады, наши дела. А это уж пусть газетчики тебя описывают, у них лучше получится…

— Спи, тебе говорят! — уже сердито обрывает Юрий Сергеевич. — Я тебя завтра будить не стану.

Он перечитывает последнюю страницу, дописывает что-то и закрывает тетрадь.

На переплете значится:

«Юрий Пронин. Дневник гидростроевца.

Часть вторая. На левом берегу».

Автор дневника отложил карандаш и задумался.

В самом деле, для чего он ведет все эти записи? Нужны ли они кому-нибудь? Или его товарищ по автобригаде, случайно зашедший к нему переночевать, прав и не стоит тратить на писание столько дорогого времени?

Почему он, водитель машины рядовой стройки, которая растет сейчас на волжском левобережье, человек очень занятый, вдруг взялся за дневник, регулярно его ведет, одну книжку уже издал, а сейчас вот работает над другой?

Он продумывает свой жизненный путь, в общем еще очень короткий и весь связанный со Сталинградом, с этими славными местами. Нет, никогда, даже в ту пору, когда он учился в школе, его не тянуло к литературному труду. Техника? Вот техника — другое дело. Техника его увлекала еще тогда, когда он мальчишкой ходил к отцу, рабочему-мукомолу, на знаменитую теперь сталинградскую мельницу, руины которой оставлены в центре города как заповедник, как суровый памятник отгремевшему здесь великому сражению.

И потом, мобилизованный в конце войны в армию, сделавшись там сначала водителем, а потом инструктором военной автошколы, он тоже никогда не думал о литературе. Даже в «боевой листок» писал редко, и то, когда замполит уж очень поднажмет…

Автомобильное дело поглощало все его способности. Как бы ни были совершенны новые конструкции автомашин, поступавших с заводов, какое бы восхищение ни вызывали они среди его товарищей, Юрию Пронину всегда казалось, что их можно сделать лучше и что в техническом паспорте не раскрыты все их возможности. Он начинал эти возможности искать, поражая начальников сметливостью ума, изобретательностью, настойчивостью.

Когда в часть, например, пришли новые четырехтонные грузовики «ЗИС-150», он опытным шоферским глазом сразу определил, что отличная конструкция и могучий мотор позволят безболезненно увеличить их нагрузку. Попробовал и увидел, что для этого слабоваты рессоры. Тогда Юрий Пронин сам изготовил в мастерской и установил на своей машине дополнительные подрессорники. Нагрузку он стал увеличивать в полтора раза, и результаты были отличные. Шоферы части последовали за ним. Усиление рессор — эта простая, казалось бы, мера — значительно подняло грузоподъемность парка автомашин, нисколько при этом не отразившись на их эксплуатации.

Это было лишь одно из новшеств, примененных Юрием Прониным.