Современная любовь

Много лет прошло с тех пор, как Дэн Вулф принял этот вызов. Он чувствовал, что на него устремлены глаза группы. Из-за алкоголя он повел себя неосторожно – хотел выпендриться, как парень на вечеринке, который настойчиво хочет поиграть на барабанах. Глупо, он хотел самоутвердиться перед кучей крутых парней, которые посчитали его ничтожеством. Он не переставая думал о том, что это плохая тактика, что лучше впредь не быть беспомощной ищейкой. Он сказал: «Хорошо, мистер Уоррен. Дайте мне сто долларов и ваш пистолет».

С минуту Уоррен стоял как вкопанный. Потом Луи Парадиз густым басом проорал: «Дай ему пистолет! Посмотрим на действо! Возможно, парень ничего». И Уоррен залез в карман брюк, вынул бумажник и отсчитал сто долларов. Потом он медленно потянулся к поясу и достал пистолет. Приглушенный свет, освещавший девушку на сцене, поблескивал на золотой рукояти. Он положил оба предмета рядом на столе. Дэн Вулф взял пистолет и взвесил его в руке. Молниеносным движением он взвел курок и покрутил барабан, чтобы проверить, заряжен ли пистолет. Потом он резко развернулся, упал на одно колено, выпростал руку и нажал на спусковой крючок. Музыка оборвалась. Повисла напряженная тишина: остатки фальшивого ананаса ударились обо что-то в глубине зала с глухим стуком, девушка закрыла лицо руками и медленно, грациозно, как в «Лебедином озере», опустилась на танцпол, из затемнения выбежал метрдотель. А когда группа вышла из оцепенения и начала обсуждать случившееся, Дэн взял сто долларов и встал под свет прожектора. Он поднял девушку за руку и засунул деньги ей в декольте. «Неплохо мы с тобой сыграли, милая. Не волнуйся. В этом не было ничего опасного. Я целился в верхнюю часть ананаса. А теперь беги и готовься к следующему номеру». Потом он обратился к музыкантам.

– Кто тут старший? Кто организовал выступление?

– Я.

– Как тебя зовут?

– Кинг Тайгер.

– Ну хорошо, Кинг. Слушай меня. Это не фуршет Армии спасения. Друзья мистера Уоррена хотят действо, и чтобы погорячее. Я пришлю вам в гримерку рома, чтобы вы расслабились. Покурите травки, если любите травку. Здесь все свои. Никто на вас не настучит. И верните ту красивую девочку, но наполовину одетой. И скажите ей, чтобы подходила поближе и пела Belly Lick очень разборчиво и грустно. А под конец пусть она и ее подружки устроят стриптиз. Понял? А теперь идите и накуритесь, иначе вечеру конец и никаких чаевых. Окей? Поехали.

– Окей, капитан, – ухмыльнулся Кинг Тайгер. – Мы просто ждали, пока все немного разогреются на празднике. – Он повернулся к шестерке музыкантов. – Сыграйте им Iron Bar, только погорячее. А я пойду подзадорю Фифи и ее подруг. – Ансамбль снова заиграл, а Вулф сел на свое место. Никто не обращал на него внимания. Пятеро мужчин, или даже четверо, потому что Хендрикс весь вечер просидел с безразличным видом, напрягали слух, чтобы расслышать слова песни Iron Bar в версии Фанни Хилл. Четыре девушки, на которых были надеты только белые стринги, расшитые пайетками, выбежали на сцену и, плавно двигаясь на зрителя, исполнили энергичный танец живота, от которого Луи Парадиза и Хэла Гарфинкеля бросило в жар. Номер окончился под аплодисменты, девушки убежали, свет погас, остался только луч по центру сцены. Барабанщик принялся отстукивать быстрый бит, похожий на учащенный пульс. Открылась служебная дверь, и в луч света въехал странный предмет на колесах – огромная ладонь, около шести футов высотой, задрапированная в черный шелк. Она была полуоткрыта, на широком постаменте, и стояла, растопырив пальцы, готовая что-нибудь схватить. Барабанщик ускорил темп. Служебная дверь снова приоткрылась. На сцену скользнула женская фигура, блестящая от пальмового масла. В лице этой женщины чудились иноземные черты, и ее сияющее обнаженное тело казалось белоснежным на фоне гигантской черной ладони. Кружась вокруг нее, она поглаживала руками растопыренные пальцы, а затем отточенным порывистым движением забралась прямо на ладонь и с томным видом стала совершать с каждым пальцем действия, лежащие за гранью всех приличий. Зрелище была крайне непристойное; черная рука сочилась маслом и, казалось, она вот-вот сожмет сладострастно извивающуюся девушку в кулаке. Уоррен сквозь свой ящерный прищур наблюдал за представлением. Барабанный ритм всё ускорялся; девушка забралась на большой палец, медленно завершила на нем свое действо и, в последний раз совершив отточенное движение задом, сползла вниз и исчезла за дверью. Все разразились бурными аплодисментами, включая музыкантов. Уоррен пожал руку лидеру ансамбля и что-то прошептал ему, вытаскивая из портфеля какой-то листок.