Современная идиллия

Новая вещь Салтыкова имела огромный читательский успех, отмеченный большинством рецензентов. Отражением его можно считать самое количество отзывов на журнальную публикацию романа: в столичной и провинциальной печати их появилось около семидесяти.[81] Успех "Современной идиллии" тенденциозно пытались оспорить только "Московские ведомости": "г. Щедрин" перестал быть «героем» "петербургской публики, чаруемой им ежемесячно сатирами своими и идиллиями" {Иногородний обыватель. С берегов Невы. — М. Вед., 1879, 20 марта, Э 70.}. Но, словно подтверждая горькую справедливость заключения Салтыкова, что современная публика лишена чувства ответственности за положение литературы (гл. XXVII!), в обстановке усиливающейся реакции русская критика откликнулась на отдельное издание романа лишь одной развернутой рецензией К. К. Арсеньева {А-н. Новый щедринский сборник. "Современная идиллия" М. Е. Салтыкова. СПб., 1883. — ВЕ, 1883, Э 11, с. 429–435. Кроме этого, зарегистрированы благожелательные, но скупые упоминания в библиографических обзорах "Русской мысли" (1883, Э 11, с. 41–43) и «Эхо» (1883, 10 ноября, Э 286; 1884, 1 января, Э 1056), неблагоприятная оценка «Руси» ("болезненный бред"), 1884, 1 февраля, Э 3.}, вызвавшей возражение автора (см. выше): Салтыков не согласился с жанровым определением произведения ("сборник"), оспорил характеристики его художественного строя ("фельетонность" и "водевильность").

Первые главы романа встретили единодушное одобрение: их отнесли "к лучшим опытам сатирического дарования" писателя {W.. Литературное обозрение. — "Русский мир", 1877, 20 марта, Э 76.}; была подчеркнута "необыкновенная едкость" сатиры {"Литература и искусство". — "Наш век", 1877, 8 марта, Э 8.}, которая "касается коренных условий общественной, литературной и политической жизни" страны {"Литературные заметки". — "Одесский вестник", 1878, 19 мая, Э 112.}. По мере развертывания замысла возникла резкая поляризация мнений. Реакционная пресса ("Новое время", «Минута», «Гражданин», "Киевлянин") встречала каждую новую часть романа в штыки. Общественное действие сатиры пытались нейтрализовать фальшивыми обвинениями в художественной и нравственной несостоятельности ее ("газетно-фельетонные упражнения", "резвые пошлости" для потехи "улицы") {В. Буренин. Литературные очерки. — НВ, 1878, 28 апреля, Э 776. Критические очерки. Новая сатира г. Салтыкова. — Там же. 1882, 1 октября, Э 2368.}, упреками в односторонности «безотрадного» взгляда на жизнь, в неумении отражать «современность» {В. П. Журнальное обозрение. — «Киевлянин», 1882, 14 ноября, Э 253. Там же, 1883, 12 февраля, Э 34.}. Критики же либерально-демократической печати восприняли "Современную идиллию" как крупнейшее литературно-общественное событие: среди "черных дней" "ум и чувство читателя отдыхают над "Современной идиллией", которая будит "мужественные и честные гражданские чувства" и свидетельствует, что "не вовсе оскудела наша литература" — читаем в журнале «Дело» {М. П. Журнальные заметки. — «Дело», 1883, Э 2, отд. II, с. 35.}; по утверждению другого рецензента, Салтыков здесь "словно говорит не от одного своего лица, но от лица всех лучших людей русского общества", поэтому "ни один писатель не читается так жадно" {Николай Ливен. Критические очерки. — "Русский курьер", 1882, 21 ноября, Э 302.}. Следует признать, что текущая критика в общем справлялась с задачей истолкования нового произведения ("Голос", «Эхо», "Сын отечества", "Одесский вестник" и другие издания посвятили ему целые серии статей), хотя, конечно, не охватывала всей идейной полноты романа и, оставаясь в целом на либеральных позициях, иногда пыталась смягчить непримиримую резкость салтыковского отрицания (этим в особенности грешат многочисленные статьи Аре. Введенского, собранные впоследствии в его книге "Литературные характеристики", СПб., 1903).

Отзывы на "Современную идиллию" позволяют проследить рост значения Салтыкова в глазах критики: если по поводу первых глав по инерции повторились старые упреки в идейной «неясности» и «легкости» салтыковской сатиры, то в 1882 г. к большинству рецензентов, даже недоброжелательных, уже пришло ощущение ее литературного масштаба. Делаются обычными сравнения Салтыкова с величайшими сатириками русской и мировой литературы: Ювеналом, Свифтом, Рабле,[82] становится ясно, что он "достойно занял место Гоголя".[83] Возникают попытки постичь художественную природу салтыковской сатиры: был понят ее неподражаемый стиль,[84] замечена глубокая трагическая подкладка: "горький смех",[85] "трагические глаголы, что "жгут сердца людей" {Z. Z. Z.

Критические эскизы (новая сатира Щедрина). — "Одесский листок", 1882, 28 октября, Э 240.}. Но вполне принять смелость и глубину сатирического творчества Салтыкова оказалось не под силу рядовой газетно-журнальной критике, так и не расставшейся с упреками в излишествах «преувеличения» и "шаржировки".