Советский Пушкин

Идея «Скупого рыцаря» по-новому повторяется в «Пиковой даме». Самый выбор главного героя любопытен. Герман — инженер, хотя и военный, но все же человек новой профессии, несколько необычной для дворянского круга. Герман — человек холодного, расчетливого разума и сильных страстей. «У него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля», но все недюжинные способности его сосредоточены на одной мысли: на обогащении, на деньгах. «Деньги — вот чего алкала его душа». Из страсти к деньгам Герман становится убийцей старой графини, из страсти к деньгам он топчет естественное чувство любви к женщине. Плачущая влюбленная Лиза не трогает ни одной струны; в его сердце: «Герман смотрел на нее молча: сердце его также терзалось, но ни слезы бедной девушки, ни удивительная прелесть ее горести не тревожили суровой души его. Он не чувствовал угрызения совести при мысли о мертвой старухе. Одно его ужасало: невозвратная потеря тайны, от которой ожидал обогащения». Герман, как и Скупой Рыцарь, — фигура трагическая. Он кончает безумием: страсть к деньгам и здесь проявляет себя как ужасная, роковая разрушительная сила.

Отношение Пушкина к капитализму, в той форме, в какой он имел с ним дело и как он его понимал, в известной степени продиктовано аристократическим презрением к торгашеству, к деньгам и аристократической идеализацией феодально-помещичьих нравов. Однако, аристократический момент далеко не исчерпывает отрицательного отношения Пушкина к буржуазно-капиталистической нравственности. Известно, что и в отношении Герцена к капитализму психологические черты барина-аристократа сыграли свою роль. Пока ограничимся установлением факта, что Пушкин относился к возникающему капитализму, к его авангардным проявлениям в России отрицательно. Он осуждал нарождающуюся капиталистическую нравственность. Это обстоятельство много помогает нам в выяснении природы одиночества Пушкина. Пушкин был дворянский поэт, и в то же время он был в конфликте с дворянством; Пушкин был сыном буржуазного просвещения, и в то же время Пушкин не признавал нарождавшейся капиталистической нравственности.

На плакате — Пушкин и Сталин. И, пожалуй, самая актуальная для советского времени пушкинская цитата

В итоге Пушкин оказывался в конфликте с господствующей моралью дворянского булата и с нарождающимися законами буржуазного злата:

«Все мое» — сказало злато;
«Все мое» — сказал булат.
«Все куплю» — сказало злато;
«Все возьму» — сказал булат.

И то и другое было одинаково несправедливо и бесчеловечно, и то и другое одинаково не устраивало Пушкина.

Социальный смысл конфликта Пушкина с действительностью (окончание)

Главный социальный интерес Льва Толстого как художника и как мыслителя Ленин определял следующими словами:

«В ряде гениальных произведений, которые он дал B течение своей более чем полувековой литературной деятельности, он рисовал преимущественно старую, дореволюционную Россию, оставшуюся и после 1861 года в полукрепостничестве, Россию деревенскую, Россию помещика и крестьянина».

(Ленин, том XIV, стр. 400.)

Анализируя творчество и миросозерцание Пушкина, легко’ заметить, что великого поэта очень сильно занимало не дворянство само по себе, не конфликт между крепостническим хозяйством и потребностями зарождавшегося капиталистического рынка, а взаимоотношения дворян и крепостных, «Россия помещика и крестьянина», но тех времен, когда о ликвидации крепостного права можно было только тайно мечтать. Пушкин фиксировал свое внимание на центральном классовом конфликте эпохи, на конфликте, который и до него, и после него определял исторические судьбы России. Пушкин не был бы реалистом, если бы он обошел главный вопрос современной ему действительности — вопрос о помещике и его крепостном рабе. Что здесь заключена проблема проблем, что все политические вопросы упираются в мужика — это понимали, пожалуй, все. Однако, подавляющая масса дворянства, начиная с Романовых и кончая владельцами отдаленнейших медвежьих углов России, из этого делала только один вывод: все должно оставаться по-старому, беспощадно и жестоко должны пресекаться самые зачаточные поползновения к изменению отношений, чуть было не опрокинутых восстанием Пугачева. Как горюхинский управитель, правительство и господствующий класс в России пеклись о смирности вотчины, как о главной крестьянской добродетели.