– Боюсь, мой господин, их местоположение могло существенно измениться с тех пор, как вы не слишком надежным образом закрепили поводья. Я только что наблюдал, как двое пытались поймать лошадей, но они взбрыкнули и, кажется, отправились на прогулку по городу…
Мужчина вскочил, набросил на голову широкополую шляпу и поспешил на улицу. Дама, что его сопровождала, торопливо закончила трапезу и, бросив на стол несколько монет, отправилась следом.
Омарейл и Даррит заняли освободившийся столик.
– Они не вернутся, когда поймут, что все в порядке? – уточнила Омарейл, отодвигая от себя чужую грязную тарелку.
– Их лошади действительно больше не привязаны.
Догадавшись, что к делу подключились Буря или Пилигрим, принцесса все-таки поинтересовалась, как Даррит понял, чьи были лошади.
– Я приметил пару долинных, еще когда подходил к таверне. Их белую гриву трудно с чем-то спутать, – равнодушно отозвался Норт. – Данную породу обычно используют для долгих путешествий, а эти к тому же были с тюками. Одно седло было женским. Поэтому внутри я искал пару путешественников. Эти двое, – он указал на остатки еды на тарелках, будто мужчина и женщина все еще трапезничали, – были в пыльной одежде, явно наездники, а не местные жители.
– Что ж, господин Даррит, вы не перестаете меня восхищать, – улыбнулась Омарейл. – Умен, хорош собой, не теряется в трудной ситуации. Как так вышло, что ты – учитель, а не какой-нибудь известный актер или преуспевающий банкир? Или торговец? Ты так ловко продал лошадь с повозкой.
Норт поднял бровь и сжал губы, будто усмотрев в словах собеседницы оскорбление.
– Прошу прощения, учитель – уважаемая профессия. Не понимаю, почему торговля должна казаться мне более привлекательной, чем работа с молодыми умами.
Он сложил руки на груди и чуть откинулся на спинку стула, позволяя подошедшему официанту убрать со стола грязную посуду.
– Спору нет, уважаемая! – весело отозвалась Омарейл, когда они вновь остались одни. – И полезная. И, бьюсь об заклад, интересная. Если бы я разговаривала с Даном или Лодьей, на этом наш спор бы и закончился. Но ты-то учеников не любишь, как и они тебя. Ты и не стараешься, а ведь мог бы. И не нужно убеждать меня, что опасно взращивать любовь у окружающих. С твоей хитростью ты прекрасно мог бы сделать все так, чтобы дар был тебе на руку, как и симпатия учеников. Но ты этого не делаешь. Почему?
– Эксплетариум…
– В бездну Эксплетариум! Ты легко нарушаешь правила, если считаешь необходимым.
– Мы не за этим сюда пришли, Мира, – нахмурившись, отозвался Даррит и перевел взгляд за ее спину, туда, где за растениями можно было разглядеть двух мужчин за широким столом.
Омарейл сжала его руку, вынуждая взглянуть ей в глаза.
– Ты родился с даром, который позволяет тебе получать все, что только пожелаешь. Быть… быть выше простых людей.
Он отдернул ладонь и тихо, с едва сдерживаемым раздражением, ответил:
– Всю сознательную жизнь я боролся с этой соблазнительной мыслью. Как много эксплетов с высокими моральными качествами вы знаете?
Не сразу найдясь с ответом, она неуверенно проговорила:
– Мраморный человек, кажется…
– Мы не знаем о нем ровным счетом ничего.
– Фрая была эксплетом. Думаю, она…
– Еще одно исключение из правил. И только небесам известно, через что она прошла, чтобы воспитать в себе смирение и скромность.
Омарейл вздохнула:
– Можно же использовать дар, но чуть-чуть. Так, чтобы не вредить другим, но приносить пользу себе?
– Это скользкий путь, Мира.
У них приняли заказ на напитки. Омарейл прислушалась к тому, что происходило у нее за спиной, но разговора двух Патеров было не слышно. Уже давно заиграли музыканты. Звуки флейты, гитерна, лютни, колокольчиков и цимбал время от времени заглушались хохотом или криком веселых компаний, тут и там раздавался звон посуды, даже до второго этажа доносились крики из кухни и из-за стойки, где принимались заказы.
Омарейл сочла, что их разговор окончен, Даррит напряженно вглядывался в темный уголок, и она не стала отвлекать его философскими рассуждениями. Но он сам перевел на нее мрачный взгляд и заговорил:
– Эксплеты начинают манипулировать людьми, еще не научившись держать голову. Эксплет – угроза для всех членов семьи, потому что ребенок не в состоянии отличить добро от зла, он действует в угоду своим интересам. Окружающие становятся марионетками в его руках. Только другой эксплет рядом способен сдерживать эгоистичные порывы, способен направить силу в правильное русло.
– Значит, мне в каком-то смысле повезло? – со смешком произнесла Омарейл.
Даррит внимательно посмотрел ей в глаза.
– В каком-то смысле нам всем повезло. Не будь рядом госпожи Дольвейн, Ордор мог бы оказаться в руках самолюбивого, избалованного правителя, не готового считаться ни с чьими нуждами.
Она устало потерла переносицу.
– Еще немного, и Сова превратится в героя, а я – в злодея.