Совет Девяти

– Дорогая, – проговорил он, а затем, подойдя совсем близко к хозяйке квартиры, коснулся ее подбородка.

Их взгляды встретились, и лицо Соль расслабилось, на губах появилась глуповатая улыбка.

– Вы заканчиваете? Может, сделать вам чая? У меня есть мята…

– Не стоит, звезда моя. Я уже ухожу.

Глаза его собеседницы лучились добром и любовью, она нежно улыбалась мужчине, готовая принять любые его слова.

Белория тем временем повернулся к Дарриту и Омарейл:

– Господа, прошу вас обдумать тему нашего следующего разговора. Завтра я приглашаю вас к себе, чтобы обсудить дальнейшие действия. В семь будет удобно?

Они синхронно кивнули, и Патер довольно улыбнулся. Затем, осторожно поцеловав Соль в щеку, он удалился.

Соль все же налила гостям чая, и Даррит сообщил, что им с Миррой предстояло съехать. Соль расстроилась – Омарейл отчетливо это ощутила, – но никак не показала истинных чувств, лишь сказав с ласковой улыбкой:

– Очень хорошо. Это значит, что вы продвинулись с вашим делом.

Принцесса вздохнула. Да, они продвинулись, но сердце ее было не на месте.

Поздно ночью Омарейл и Даррит, уставшие от сборов и дороги, оказались в отеле «Кападония». Место было довольно чистым и имело все необходимое, но не могло сравниться с квартирой Соль ни по уютности, ни по приветливости и душевности хозяев.

Гуляя на следующий день по Нортастеру, в одном из зданий Омарейл увидела сквозь большое окно женщину, сидящую в кресле. Вокруг нее быстро перемещался мужчина в фартуке. В его руках блеснули ножницы.

Принцесса сделала шаг назад, чтобы прочесть надпись на вывеске.

– Парикмахерская… Норт, здесь стригут людей?

Получив утвердительный кивок, девушка расплылась в улыбке:

– Я хочу зайти! Подождешь, я быстренько подстригусь?

Даррит вопросительно поднял бровь.

– Просто стой здесь, никуда не уходи, я сейчас, – воодушевленная пришедшей в голову идеей, воскликнула Омарейл и готова была сорваться с места.

В последний момент спутник принцессы подхватил ее под локоть и проговорил:

– Погодите, погодите. Если вы хотите сделать стрижку, сначала давайте узнаем, есть ли у мастера время прямо сейчас. Если есть, я буду ждать вас… – он посмотрел по сторонам, – вон в той таверне.

Все складывалось наилучшим образом: мастер недавно начал стричь даму, следовало подождать, пока он закончит с ней, а затем мужчина готов был принять Омарейл. Даррит ушел, а принцесса села в кресло и начала ждать.

Всю жизнь она стригла себе волосы сама. В первый раз сделала это еще в пять лет ножницами для бумаги. Мама была шокирована, увидев на голове дочери рваные пряди вместо милых светлых локонов.

Впоследствии принцесса укорачивала волосы под руководством Королевы, предпочитая держать их чуть ниже лопаток.

Омарейл взглянула на парикмахера, который работал с первой посетительницей. Движение ножницами, еще одно. Принцесса сидела в кресле уже довольно долго, а прическа женщины все еще выглядела так же, как несколько минут назад. Девушка начала понимать, почему Даррит предпочел ждать в таверне.

Через полчаса все еще почти ничего не поменялось. Принцесса взяла в руки одну из газет, что лежала на столике. Издание, судя по всему, было ориентировано на женщин, так как многие статьи освещали вопросы моды, воспитания детей, книг и рецептов. Одна из заметок восхваляла последнее произведение Дара Палладина, и Омарейл поморщилась.

Затем взгляд ее зацепился за текст о болезни принцессы Омарейл. Королевская семья время от времени давала новые комментарии о состоянии наследницы, но ничего интересного в них не было. Журналисты, следуя, вероятно, желаниям своей аудитории, подробно описали интерьер комнаты, где обитала принцесса. Большое внимание уделили туалетному столику с косметикой, картинам на стенах и ванной комнате.

Сама хозяйка Лебединой башни помнила, как давала разрешение на то, чтобы ее покои сфотографировали для прессы. Бериот тогда пояснил, что народу интересно, как живет затворница-принцесса, и следовало дать им возможность хотя бы одним глазком взглянуть если не на девушку, то на ее комнаты. Создать ощущение, что Омарейл – реальный человек.

И вот теперь – поверить только! – она читала о собственном доме, находясь за сотни километров от него.

В парикмахерский салон зашли еще две женщины: одна постарше, другая помоложе. Договорившись с мастером о времени стрижки, они сели рядом с Омарейл. Невольно та стала слушать чужой разговор.

– Знаешь, дорогая, если хотя бы что-то из этого правда, ты же понимаешь, кто отправится на передовую? – Повисла небольшая пауза. – Гвардейцы пойдут туда первыми. И Смерч, естественно, будет вынужден… Это его долг.

– Ох, я понимаю, – вздохнула вторая, та, что выглядела более юной. – Но что поделать?

– И ладно Смерч, он и так постоянно рискует своей жизнью, но, Гармония, ты же понимаешь, что это затронет всех. Представь, Атлас должен будет взять в руки оружие? Он, – женщина усмехнулась, – нож-то в руки берет, краснеет. А ты помнишь, когда у Периев резали поросенка? Я чуть не умерла со смеху.

– Да, братец у меня очень нежный… Но, Гербера, ведь если он не захочет, то сможет не воевать.