Клодина Ле Галлек. Микаэль, не изображайте тут гонимого борца за справедливость! Если мы будем награждать книги, рассчитанные на сотню снобов, магазины не станут их выкладывать на лучших местах, и Констановская премия потеряет весь свой авторитет... и мы с вами тоже. Я не имею в виду конкретно "Зиму в Гватемале": я вообще ничего не могу сказать об этом романе, поскольку не читала его.
Фоссер. По крайней мере, вы откровенны!
Клодина Ле Галлек. Хотя сейчас я вспомнила: Морзек говорил нам о нем. Я была озадачена: если он в таком диком восторге от этого Бовэ, сказала я себе, значит, на то есть веские основания. Но потом я подумала, что у этого романа все равно нет никаких шансов на премию. А в таком случае, согласитесь, зачем его читать?
Фоссер. Да, зачем его читать?
Готье-Монвель. Давайте настроимся на серьезный лад. Не будем же мы все утро пререкаться из-за этой "Зимы в Гватемале". На сегодня споров более чем достаточно. Пора переходить ко второму туру.
Шариу. Внимание: второй тур!
Фоссер (
Клодина Ле Галлек (
Шариу. Дорогие коллеги, ставки сделаны. (
Клодина Ле Галлек (
Шариу. Секундочку... (
Клодина Ле Галлек (
Шариу (
Готье-Монвель (
Шариу. Да.
Готье-Монвель. Четыре голоса — это много, мы уже почти единодушны. (
Фоссер. Если я вам мешаю, могу оставить вас одних. (
Готье-Монвель. Не валяйте дурака! Мне надо было сказать Клодине кое-что очень личное, почти интимное, не имеющее никакого отношения к тому, чем мы сейчас занимаемся.
Клодина Ле Галлек. Могут же у нас быть свои маленькие секреты!
Готье-Монвель. Вы отнюдь не мешаете нам, Микаэль, напротив, все мы восхищаемся... — как бы это назвать? — поэтической стороной вашей натуры. Да-да, именно поэтической стороной. Жюри без поэта — как это было бы печально!
Клодина Ле Галлек. "Поэт, в тот час, когда спадут покровы ночи..."
Готье-Монвель. К великому сожалению, наша жизнь состоит не из одной только поэзии. (
Клодина Ле Галлек. Премия Севинье — это все же не Констановская премия!
Готье-Монвель. Кому вы это говорите? Издательство "Вожла" не видело Констановской премии уже три года!
Клодина Ле Галлек. Подумаешь, горе какое! И потом, если победа Рекуврера будет слишком легкой, вы не получите ожидаемого удовольствия. Когда женщина сдается без всякого сопротивления, это умаляет радость победителя.
Готье-Монвель. Но в конце-то концов вы все равно сдадитесь!
Клодина Ле Галлек. Помнится, был год, когда премию присудили после четырнадцати туров голосования.
Готье-Монвель. Сегодня я бы этого не вынес, я слишком проголодался. (
Фоссер. Зачем? Оно всегда одинаковое.