Совершенно секретно

Проникновение немцев в Арденны болезненно ошеломило весь мир. Положения на театре военных действий в Европе явно не понимали, а объяснить его в самый разгар сражения было, конечно, нельзя. Даже те сообщения, которые публиковались, приносили вред. Немецкие танковые командиры, потерявшие после прорыва связь со своими штабами и не знавшие, где их войска, а где наши, приучились полагаться, как на постоянный источник осведомления, на Британскую радиовещательную компанию.

История битвы в Арденнах драматична сама по себе. Главный немецкий нажим был в тридцати — сорока милях к северу от Люксембурга — по ту сторону бельгийской границы. Там действовали два клина, причем у каждого было острие в виде танкового соединения. По мере того как танки прорывались вперед, за ними тотчас же следовала пехота, чтобы закрепить позиции и ударить на север и на юг с целью расширить фланги выступа. Сама же танковая атака была направлена прямо на запад к должна была потом повернуть на север, чтобы захватить переправы через Маас. Маас опоясывает Арденнский лес, а по другую сторону реки простирается гостеприимная равнина остальной Бельгии и Северной Франции.

Первая осечка, которую дала эта атака, прошла в то время почти незамеченной — так разительны были некоторые из успехов, достигнутых неприятелем в первый же день. Эта осечка произошла, когда северный атакующий корпус нарвался на местную контратаку, предпринятую американской пехотой за городом Моншо, и сразу был остановлен, потерпев тяжелые потери от артиллерийского огня. Зато другой из двух главных ударов, то есть южный, пришелся по участку, который можно было назвать учебным сектором американского фронта; здесь атака захлестнула пехотную дивизию, занявшую свои позиции всего лишь днем раньше. Наступающие части пронеслись сквозь нее и приданную ей корпусную артиллерию и устремились дальше, вгрызаясь в тыловые районы.

В течение сорока восьми часов был осуществлен прорыв по всем правилам искусства. В одном месте он достигал двадцати миль в глубину, и на пути к Маасу у немцев не оставалось абсолютно никаких препятствий, если не считать изолированных отрядов военной полиции, которые не имели даже автоматов и ничего не могли противопоставить танкам.

Стараясь быстро реализовать все выгоды положения, создавшегося после пробития бреши, немцы повернули остановленную у Моншо атаку к югу и двинули атакующие силы бок о бок с прорвавшейся колонной. А затем весь нажим был повернут на север, в попытке смять прорванный фронт американской Первой армии.

Все это сопровождалось ошеломляющими диверсиями в тылу американских войск, вдоль дороги на Льеж. Эти диверсии состояли из смелого парашютного десанта, сброшенного при сильном ветре с небольшой высоты, и из операции, сводившейся к массовому просачиванию в расположение американских войск специально обученных немецких солдат в американской форме. Кроме того, действительный парашютный десант сопровождался рядом мнимых десантов, чтобы увеличить смятение.

От первых же немцев, захваченных в американской форме, мы узнали, что они собирались, между прочим, убить главных союзных военачальников, начиная с Эйзенхауэра и Брэдли. Все эти молодые немцы говорили, конечно, по-американски и для подготовки к своей роли замешивались в ряды пленных американских солдат в немецких загонах. В течение битвы в Арденнах ходить за линией американского фронта можно было, лишь подвергаясь импровизированным экзаменам и отвечая на вопросы, вроде: "Как фамилия вице-президента?" или: "Как называется остров, на котором стоит статуя Свободы?" Эту игру в вопросы и ответы придумали сами часовые, чтобы вылавливать волков в овечьей шкуре.

Но главную заботу причиняла, конечно, не эта пиротехника, а упорно долбящие танковые колонны: каждый час отмечалось дальнейшее продвижение их на запад. Погода была в сговоре с немцами: облака густым покровом висели над холмами, чуть не цепляясь за верхушки деревьев, и спасали немцев от наблюдения или воздействия с воздуха. Иногда какой-нибудь смелый пилот истребителя П-51 со своей эскадрильей пробивал облака и, проносясь над долинами со скоростью трехсот миль в час, делал, что мог, своими подкрыльными бомбами и пулеметами. Но практически союзные армии с таким же успехом могли бы вовсе не иметь авиации.

При таких условиях просто поразительно, с какой быстротой наш разведывательный отдел сумел составить картину, дающую представление о немецких силах и их возможностях. Объяснение, вероятно, состояло в том, что при всяком прорыве некоторые колонны сбиваются с пути, а некоторые оказываются отрезанными и у захваченных в плен офицеров можно тут же отобрать карты и полученные из первых рук инструкции командирам.