Совершенно секретно

Заброшенный в Голландию в самом конце 1941 года, радист Губерт Лауверс был схвачен гестаповцами 6 марта 42-го при облаве на одной из явочных квартир в Гааге, откуда вел радиопередачу на Лондон. Почти неделю агент провел без сна в застенках гестапо, допрашиваемый сменявшими друг друга тремя офицерами в черном. Однако голландец упрямо держался легенды, согласно которой был простым боевиком, явок не знал, встречали его опытные проводники, а то, что интересовало сейчас гестаповцев, ему знать не полагалось. Так проходил день за днем, допрос сменялся допросом, однако Лауверс обратил внимание на то, что гестаповцы его по-настоящему так и не пытали, ограничиваясь тем, что просто не давали ему спать, орали на него и слепили невыносимым светом яркой лампы. Он не знал еще тогда, что это было одно из условий договора, заключенного между шефом гаагского гестапо Йозефом Шрейдером и начальником военной контрразведки в Голландии майором Гискесом, состоявшего в том, что пойманные агенты из числа забрасываемых из Лондона после “предварительной психологической обработки” в гестапо, исключавшей физические пытки, будут передаваться лично ему для возможной перевербовки этих агентов на службу немцам.

Герман Гискес был доверенным лицом главы абвера адмирала Канариса, и представлял военную разведку в Голландии. В самом начале тридцатых годов, еще до прихода Гитлера к власти, Гискес одним из первых специалистов в области радиоразведки освоил так называемую “функшпиле”, а иначе — “технику радиоигры с противником”. Схематично эта “игра” заключалась в следующем: обнаруженного иностранного агента не арестовывают, а стараются подсунуть своего информатора, через которого передают заведомо фальшивые сведения. Эта фаза условно называлась “отравлением агента”. Затем, спустя какое-то время, агент арестовывается, ему представляют доказательства его многомесячной работы на абвер и требуют сотрудничества. Если он соглашается, абвер засыпает противника ложными сведениями. Если отказывается, его возвращают в гестапо, и дальнейшая судьба такого героя незавидна.

“Функшпиле” раскрыла дарование Гискеса с приходом нацистов к власти в Германии окончательно, и к 1940 году, когда вермахт начал широкое наступление в Западной Европе, майор стал одним из самых признанных асов радиодезинформации противника. После взятия гитлеровской армией Парижа Гискес налаживает работу абвера в оккупированной Франции, а спустя год его с повышением переводят в Нидерланды. Там военная контрразведка заняла реквизированное поместье и особняк конца прошлого века в пригороде Гааги — Шевенингене, куда доставляли перевербованных агентов для продолжения радиоигры.

Как только Лауверс попал в руки Гискеса, началось самое страшное его испытание. Гискес не пытал агента, он не кричал на него и даже не позволял себе проявления непочтительности по отношению к не желающему выдавать своих товарищей мученику-идеалисту. Но он открыл ему глаза на такие вещи, которые были ужаснее самых страшных пыток.

— Надеюсь, вы не думаете, Лауверс, что вы — первый из агентов УСО, попавший к нам в руки? — начал Гискес разговор, совершенно не походивший на те странно мягкие допросы, которые учиняли Лауверсу в гестапо после задержания. — Вас таких героев собралось у меня уже порядочное количество, и пока вы тянете время, лейтенант, Лондон будет продолжать забрасывать ваших товарищей, которые прямехонько с неба попадут к нам в руки. Я знаю про вас всё, Лауверс, я прекрасно осведомлен о том, что вас, идеалиста, англичане искусно обвели вокруг пальца, уверив в том, что будете сражаться за свою родину, однако большей лжи мне не доводилось слышать. Единственная цель англичан — разжечь здесь, в Голландии, братоубийственную войну, они искусно играют на вашем идеализме и хотят от вас и подобных вам настоящих патриотов-простаков, чтобы вы раздали оружие юнцам и безответственным элементам, дабы те залили страну кровью. Это безумие надо прекратить раз и навсегда, в противном случае Лондон будет слать сюда всё новых и новых людей. И я уже не смогу спасать их от гестапо, где, как вы знаете, обращение с диверсантами и террористами совсем иное…

Лауверс прекрасно знал, что ожидает пойманных агентов, но не это беспокоило его сейчас. Лично он смерти не боялся — мысль крутилась вокруг другого: кто предал?

— Вас всех предал ваш самый надежный товарищ и командир, — ответил на невысказанный вслух вопрос майор Гискес, — в ближайшее окружение которого нам удалось внедрить своего осведомителя. Не ведая того, он уже передал в Англию — с вашей помощью, заметьте! — массу нужных нам сведений. Так что могу вас поздравить, Лауверс, целых три месяца вы прилежно исполняли роль посредника между нашей разведкой и Лондоном, разрушая налаженную подпольную сеть, даже не подозревая об этом. Извольте убедиться в этом сами.