Совершенно секретно

Первой по-настоящему крупной удачей советской разведки в Корее и вообще на Дальнем Востоке против Японии за все эти годы была вербовка японского офицера Хироси Отэ, который много лет служил в Главном жандармском управлении в Сеуле и слыл одним из самых компетентных специалистов по России. Его задачей было поддержание контактов с представителями белой эмиграции и вербовка среди русских, китайцев и корейцев агентуры для разведывательной деятельности на территории СССР. Отэ в тот период своей жизни испытывал значительные материальные затруднения, и потому склонить его к сотрудничеству с советской разведкой не составляло особого труда, тем более что он сам искал встречи с руководителем сеульской резидентуры И.И.Чичаевым. Поначалу, правда, возникло опасение, что японцы затеяли провокацию, но вскоре оно рассеялось, и практически все документы, которые Отэ передавал советской разведке, представляли немалую ценность не только для советских пограничников, но и для советского правительства, так как, кроме всего прочего, они заключали в себе и весьма точную информацию относительно всей международной политики Японии.

Помимо информации Отэ содействовал успешному приобретению советской разведкой еще многих источников в японской армии и спецслужбах. Прямо удивительно, сколь большое число причастных к высшим японским секретам лиц в Сеуле испытывало "значительные материальные затруднения", но это было так на самом деле, и потому советская разведка прямо-таки купалась в обилии поступающей из штаба японской Корейской армии, Главного жандармского управления и даже из управления самой японской разведки информации. Зачастую это выглядело неправдоподобно, и Москва встревожилась, полагая, что среди этой информации скрывается искусно замаскированная дезинформация, но время все поставило на свои места — Разведупр в тот период оперировал самыми качественными данными. Достоянием советской разведки только из рук самого незначительного японского агента сети в Сеуле — капитана Джиро Терасима из Центра координации деятельности штабов армий, стали многочисленные секретные сводки и журналы Генерального штаба и других центральных японских органов, оперативные документы штаба Квантунской армии и Харбинской военной миссии, оперативно-стратегические материалы штаба Корейской армии, а также материалы военного министерства — на выбор.

Но это было только начало. После создания на территории Маньчжурии в 1932 году марионеточного прояпонского государства во главе с китайским экс-императором Генри Пу И советский агент Хироси Отэ добился перевода в жандармское управление в Харбине. Это было связано с тем, что именно в Харбине теперь размещались основные японские службы, осуществлявшие претворение в жизнь "меморандума Танаки" о конфронтации с СССР. Сотрудничество Отэ с советской разведкой продолжалось до 1939 года, пока Москва не заподозрила своего верного агента в том, что он был раскрыт японскими спецслужбами и перевербован. Впрочем, после окончания второй мировой войны выяснилось, что это было не так, и Отэ был полностью реабилитирован.

Тем временем наконец-то наладило свою работу разведывательное отделение в Токио. Так как планов (по крайней мере явных) "завернуть" Китай на социалистические рельсы у советского руководства больше не возникало, предпочтение вновь было отдано делу защиты дальневосточных границ СССР, а в связи с тем, что "главным смутьяном" в этом регионе теперь выступала исключительно Япония, то токийской резидентуре придавалось первостепенное значение. И "токийцы" не подвели. В 1934 году новому резиденту Б.И.Гудзю удалось завербовать жандармского унтер-офицера Кейдзо Аримуру, начальника охраны советского консульства. Так как Аримура работал в японских спецслужбах, он имел доступ и к документам отдела Главного жандармского управления, который вел работу против СССР и советских дипломатов и вплотную сотрудничал со многими разведывательными японскими структурами. В распоряжении нового агента также имелась фотолаборатория управления, благодаря чему добывание секретных документов было поставлено на плановую основу.