Соучастие в убийстве

Кабинет Руни помещался в глубине дома; когда-то здесь был кабинет бывшего владельца особняка. Единственный подступ к нему охраняли отборные силачи из армии Руни. Им, казалось, доставляло удовольствие часами простаивать у дверей хозяйского кабинета, следовать за Руни во время обхода клуба или ехать на скачки, которые он посещал почти с религиозным рвением. Санни подозревал, что каким-то образом они обязаны Руни жизнью. Платил он им наверняка гроши. Только он, Санни, да еще два-три подручных Руни получали приличное вознаграждение. Руни вынимает деньги из кармана с таким видом, словно это укорачивает ему жизнь, но все-таки, если нужно, он платит. Ну и, конечно, за свои удовольствия он тоже платит. Его «девочки» — а они сменяли одна другую — порядком из него выкачивали. «На вид холоден, как кусок льда, — подумал Санни, — а кровь в нем еще бурлит!» В последнее время его любовницей была Юнис Грэхем, бывшая манекенщица и танцовщица в ревю.

— Юнис у хозяина? — спросил Андерсон телохранителя.

— А то как же! — ответил тот, подмигнув.

— Понять не могу, что он в ней нашел, — сказал другой страж. — Тощая, как спичка! Нет уж, по мне, так чтобы была в теле.

— Что там слышно? Ничего подозрительного? — спросил первый телохранитель.

— Публика чистая, — уверенно бросил Санни.

— Что-то давно не наведывались фараоны. По-моему, как раз подошло время, — сказал другой.

— Хозяин знает, когда они должны прийти, — ответил Андерсон.

— Не доверяю я фараонам, — проворчал страж.

— А кто доверяет? — спросил Санни. — Но тут уж можете положиться на хозяина.

Он тихонько постучал в дверь кабинета.

— Войдите, — ответил раздраженный голос.

Андерсон отворил дверь и прошел через всю комнату к Руни, который сидел за столом у противоположной стены. В присутствии босса Андерсон изображал покорную готовность выполнить любое приказание. Оба, и хозяин и Андерсон, играли под известных киноперсонажей. На Руни был американский костюм — свободный, элегантный.

Руни даже не поздоровался с Андерсоном, который приблизился к нему как-то бочком, склонив голову к плечу. У щеголеватого, с завитыми волосами Руни была тяжелая челюсть, неприятный рот и мрачное, подозрительное выражение лица. Выступающие скулы делали его лицо еще более отталкивающим.

В отличие от него Юнис Грэхем, полулежавшая в старинном кресле — реликвии более спокойных времен в этом особняке, — улыбнулась Санни так, словно она была очень ему рада. От улыбки лицо ее словно засветилось изнутри и вновь обрело свежесть, которую уже начинало утрачивать. Но она была еще очень хороша, даже красива: маленькая головка, волосы совсем золотые, округлый подбородок на одной линии со лбом, а мягкие, темные глаза таили в себе женственность и обаяние.

— Хорошая сегодня публика, Санни? — спросила она неожиданно резким хрипловатым голосом.

— Да, по-моему, неплохая.

— Чего же вы такой кислый?

Он посмотрел на Руни.

— Уж очень прижимисты, босс, — сказал он. — Лишнего ни пенса не потратят — просто ходячая добродетель.

Но Юнис надо было услышать от него, что дела идут хорошо.

— Народу много, что же вам еще надо? — спросила она.

— Народу много, а денег — кот наплакал, — кисло отозвался Руни.

Пока она здесь, Андерсон не скажет ничего определенного. Он с отсутствующим выражением смотрел на Руни, а тот курил сигарету короткими, нетерпеливыми затяжками.

— Шла бы ты лучше, Юнис, — сказал Руни. — У нас с Санни дела.

Она медленно поднялась с кресла.

— Ты Мне что-то обещал сегодня, — сказала она. — Не забыл?

Руни томно откинулся в кресле и оглядел ее с ног до головы. Ее стройное, гибкое тело, девичья грудь, белая шея в веснушках еще не перестали волновать его.

— Я ничего не забываю, — сказал он. — Не бойся, сдержу обещание. Можешь быть спокойна. — Полузакрыв глаза, он смотрел на нее сквозь длинные черные ресницы.

Ей не понравилось, что он ее так разглядывает.

— Прекрасно, Чарли, — сказала она, — вот и выполни свое обещание сегодня, пока я не ушла.

Руни сразу насторожился.

— Не надо так на меня давить, Юнис, — сказал он. — По правде говоря, сейчас у меня вообще нет денег. Будут только на следующей неделе. И тогда я тебе обязательно дам.

— Но ты обещал…

— Пойми, Юнис, — терпеливо сказал Руни, — всю эту неделю я только и делал, что кого-то подмазывал. — Он мрачно взглянул на Санни Андерсона. — Снова надо было министру дать. И, скажу тебе, немало. Это как скоротечная чахотка. С каждым днем все хуже. Кое-кому из полиции тоже надо было сунуть. Да еще один политикан сказал, что собирает на благотворительные цели. Вернее всего, собирает он на самого себя. Этим только подавай. Нашли дурачка.

— Но ты сказал…

— Послушай, Юнис, почему ты хоть раз не можешь потерпеть?.. — Руни снова покосился на Андерсона и добавил: — И нечего тебе удивляться — не всегда же у меня есть наличные.

— Хозяин прав, Юнис, — сказал Санни.