Социальное прогнозирование

Иностранцев часто вводит в заблуждение обилие в русском язы­ке латинских слов: император, секретарь, президент, министр, гене­рал, партия, парламент и так далее. Они наивно полагают, что рос­сийский император – это что-то вроде германского или австро-венгерского, советский генеральный секретарь – что-то вроде аме­риканского государственного секретаря, российский президент – вроде французского или того же американского, российский ми­нистр или генерал – действительно министр или генерал, какого привыкли видеть в своих странах. Что партия – это партия, а парла­мент – парламент. На самом деле здесь такая же специфика, как с турецким султаном, китайским богдыханом, персидским шахом или японским микадо: если не учитывать исторических национальных особенностей, можно впасть в серьезную ошибку. В данном слу­чае латинские слова употребляются для обозначения приблизитель­ного аналога национальной специфики, чтобы иностранцы хоть не­много понимали, чем отличается один государственный пост от дру­гого. Да и в самой России издревле любят латинизмы и эллинизмы. Они выглядят в глазах русских гораздо респектабельнее, особенно со времен Петра Великого, но совершенно не отражают сути дела.

Первый раз с этой проблемой столетие назад столкнулся после­дний русский монарх Николай II. Ему пришлось заполнять анкету Всероссийской переписи населения 1897 г., где, естественно, стоял вопрос о роде занятий. Чем занимается российский царь? Царству­ет? Но это тавтология. Николай II, наверное, долго размышлял, зато, наконец, действительно начертал, что называется, абсолютную истину в последней инстанции: хозяин земли русской. Соответственно императрица записала: хозяйка земли русской. Попробовал бы только написать что-нибудь подобное Вильгельм II или Франц-Иосиф I. Какая бы буря поднялась в берлинском и венском парламенте! Какой скан­дал в печати! Со своей стороны, сочли бы ниже своего достоинства вообще отвечать на какую бы то ни было анкету султан, богдыхан, шах. Не написал бы «хозяин земли японской» и микадо – живое воплощение бога на земле. Видите, какие тонкости?

Прошло около ста лет, и с той же проблемой в конце 1992 г. столкнулся российский президент Борис Ельцин. Ему надо было объяс­нить журналистам, почему он довольно невежливо прервал свой визит в Китай и неожиданно рванул в Москву. «Я получил сегодня ночью сведения, что что-то там слишком рьяно стали бороться за портфели, разбирать посты в правительстве, – заявил он. – И надо, чтобы вернулся хозяин и навел порядок там». Примерно так же мог ответить более тысячи лет назад первый император (великий князь) Восточно-Европейской империи Рюрик (почти современник импе­ратора Западно-Европейской империи Карла Великого), 400 лет на­зад – тезка Бориса Ельцина царь Борис Годунов, 80 лет назад – Председатель совета Народных комиссаров Ленин, 50 лет назад – Генеральный секретарь Коммунистической партии Сталин, 10 лет назад – Горбачев. И это была чистая правда. Но не вся правда.

Дело в том, что в России вот уже более тысячи лет существует авторитарно-патриархальный режим правления. И никогда не суще­ствовало никакого другого с древнейших времен до наших дней. Под разными названиями, в разных формах – но именно такой, ничего больше. Не такой, как в османской, персидской, индийской, китайс­кой, японской империях, но и не такой, как в империях Западной Европы, свой собственный, своеобразный. При этом на всех уров­нях – от главы государства до главы семьи – его отличало чувство авторитарности «хозяина», «патриарха» и чувство личной зависи­мости «челяди». От членов его семьи, каких бы масштабов она ни была, от жены и детей до целого государства. В отличие от Азии, чув­ство уже личной, а не еще стадной, групповой зависимости. В отли­чие от Европы, чувство зависимости, еще не доросшее до понятия человеческого достоинства и верховенства права. Именно в этом, на наш взгляд, основная специфика евразийской, российской цивили­зации, промежуточной между европейской и азиатской.

«Хозяина земли русской» долгое время именовали «государем», в буквальном переводе на английский – «держателем государства», «штатгальтером», «стейтхолдером». Он был вправе казнить и мило­вать любого, совершенно так же, как «держатель семьи» вправе был избить до полусмерти жену и выпороть детей. Он обращался ко всем на «ты» – совершенно как сегодня 30-летний директор об­ращается к своему 50-летнему шоферу. А его должны были вели­чать на «вы» даже его собственные дети, что сохранилось в тради­ции ряда восточно-славянских народов, например, у украинцев. Да и к каждому «хозяину» всех степеней долгое время обращались как к монарху: «милостивый государь» (сокращенно «сударь»). И добав­ляли: «Ваш покорный слуга». А еще раньше: «твой раб», «твой хо­лоп», что полностью соответствовало действительности. А когда это запретили – заметались в растерянности между чуждыми «граждани­ном» и «товарищем», пока не остановились на странном, но нейтраль­ном: «мужчина», «женщина».