Социализм как явление мировой истории

«ни юноша, ни взрослый, если он стремится к законности в своем государстве, — не должен ни говорить об этом, ни слушать ни в стихотворном, ни в прозаическом изложении»

 (380 е).

Должны быть устранены все поэтические произведения, в которых говорится об ужасах подземного царства и смерти, о проявлениях страха и горя — все это мешает выработке мужества, для стражей в смерти не должно быть ничего пугающего. Запрещается рассказывать о несправедливости судьбы — что справедливые люди могут быть несчастливы или несправедливые счастливы. Нельзя осуждать начальников, писать о проявлениях страха, горя, о голоде или смерти.

«Мы извиняемся перед Гомером и остальными поэтами — пусть они не сердятся, если мы вычеркнем эти и подобные им стихи, и не потому, что они непоэтичны и неприятны большинству слушателей, нет, наоборот: чем более они поэтичны, тем менее следует их слушать»

 (387 е).

Под надзор берутся и другие искусства:

«Видно, именно где-то здесь надо будет нашим стражам установить свой сторожевой пост — в области мусического искусства»

 (424 d).

Запрещается многоголосие в хорах и смешение различных ладов. Флейтистов и изготовителей флейт в городе не будет — из музыкальных инструментов останутся только лира и кифара. Эти же принципы распространяются и дальше:

«Так вот, неужели только за поэтами надо смотреть и обязывать их либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться от творчества? Разве не надо смотреть и за остальными мастерами и препятствовать им воплощать в образах живых существ, в постройках и в любой работе что-то безнравственное, разнузданное, низкое и безобразное? Кто не в состоянии выполнить это требование, того нам нельзя допускать к мастерству…»

 (401 в).

С другой стороны, для стражей создаются новые мифы, которые должны настроить их в нужном для государства духе. Например, чтобы привить любовь друг к другу и к государству, им рассказывают, что они братья, рожденные одной матерью-землей своей страны. А чтобы закрепить идею каст, внушают, что при этом к философам примешано золото, к стражам — серебро, к земледельцам же и ремесленникам — железо.

Все воспитание стражей, начиная с детских игр, проходит под наблюдением философов, которые подвергают их различным испытаниям, проверяя их память, выносливость, умеренность, храбрость. Взрослые, как и дети, строго наказываются за ложь. Но философам она разрешена:

«этим правителям у нас нередко придется прибегать ко лжи и обману — ради пользы тех, кто им подвластен»

 (459 d).

Мы уже говорили, что основной недостаток порочных форм государства Платон видит в отсутствии единства среди его граждан, вражде и раздорах. Он старается отыскать причину этих явлений:

«…И разве не оттого происходит это в государстве, что невпопад раздаются возгласы: „Это — мое!“ или „Это — не мое!“ И тоже самое насчет чужого.

— Совершенно верно.

— А где большинство говорит таким же образом и об одном и том же: „Это — мое!“ или „Это — не мое!“, там, значит, наилучший государственный строй»

 (462 с).

В соответствии с этим строится жизнь стражей:

«…у них не будет никакой собственности, кроме своего тела. Все остальное у них общее»

 (464 е).