Сотканные из лжи

Колин догадывалась. Она странно на меня смотрела, задавала двусмысленные вопросы и не упускала из виду. Даже провожала до аудитории и игнорировала, когда сама опаздывала на лекцию. Мои слова игнорировала или перебивала, не давая договорить. Мы так не обсудили ту ссору. И меня сильнее душила ее забота. Да и в целом то, как много Колин стало в моей жизни. Хотелось уединения. Мгновения, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Подумать, проанализировать, разобраться в собственных желаниях. Единственным спасением стала ванная. Я дольше принимала душ, медленно наносила маски и крема, отмахиваясь предстоящей вечеринкой. К слову о ней: мама лично выбрала платье и уже успела прислать с нашим водителем.

Я больше не могла искать встреч с Тайлером, пускай они и были единственным глотком свежего воздуха в этом огромном здании. Мы пересекались лишь на обеде. В те короткие встречи, он смотрел на меня с какой-то тоской. С каждым днем взгляд потухал, будто бы Тайлер разочаровывался во мне.

Я задыхалась. Не понимала, где черное, а где белое. Что правильно, а что нет. И не знала ни одного человека, который мог бы выслушать. Просто выслушать, не навязывая свое мнение. Меня даже подмывало пойти к Кэтрин. Но это слишком эгоистично.

Оставался только Тайлер. Говорить с ним о нем это вдвойне странно. К тому же рядом с ним в голове царил хаос. Мысли путались, перескакивали с одной на другую. А как только его внимательный взгляд касался моего лица, тепло разливалось по венам. С ним бы я хотела проводить столько времени, сколько и с Колин. Даже не обязательно говорить или целоваться: просто сидеть в тишине, провожать и встречать новый день. Это походило на зависимость, от которой я не хотела лечиться.

В один из дней я хотела зайти к Тайлеру, но увидела, что в комнату зашел Кристофер.

В другой день, когда я вновь намеревалась встретиться, Колин потащила меня в библиотеку.

Я с трудом уговорила маму разрешить мне остаться в Болфорде на выходные, но напрасно. Наши короткие гляделки в коридоре были громче любого разговора. Что-то произошло. И произошедшее всегда будет на первом месте, чем наши непонятные встречи.

Обида практически поглотила меня. Я спряталась от болтовни Колин под одеялом, делала вид, что сплю, а сама глотала слезы.

Не было никаких надежд на вечеринку. И если бы Колин нацепила на мою руку наручники и приковала к себе, я бы даже не удивилась. Вечер, не успевший начаться, уже был испорчен. Я без энтузиазма наносила макияж и завивала волосы. Колин нетерпеливо натягивала платье, словно нас уже ждала на улице машина. И говорила, говорила, говорила.

— Правило двух бокалов, Эшли. — Как-будто я когда-то пила больше. — И, пожалуйста, никуда не уходи.

Я вздохнула, запихивая слова обратно в глотку.

— А если соберешься куда-то идти, то обязательно скажи мне. Ты же знаешь, как некоторые употребляют алкоголь. Напиваются в стельку и ведут себя развязно. Если честно, я вообще не понимаю, почему Нейт не против, чтобы мы пили. Нам ведь нет двадцати одного года? Вдруг это как-то просочиться в прессу! Какой скандал будет.

Молчи, Эшли. Молчи.

— Уверена, что Фокс сегодня будет в их числе. Как и Гилл. Эти двое не знают меры.

Молчи. Молчи. Молчи.

— Хотя, может в этом случае Нейт их отчислит? Да, это значительно упростит задачу.

— Ты ведь с ними даже не общалась, — не выдержав, сказала я. Колин посмотрела на меня снисходительно, будто бы я полная идиотка.

— Я умею разбираться в людях, Эшли. И не понимаю, почему ты так защищаешь их. Может я чего-то не знаю?

Я закусила внутреннюю сторону щеки. Вопрос Колин пулей вонзился в грудь. Но расстрел не окончен. Я спрятала поглубже правду и неопределенно пожала плечами. Жест получился наигранным и не утолил жажду Колин. Она села рядом и взяла меня за руки.

— Эшли, что случилось? Кто-то из них что-то сделал тебе?

Я качнула головой. В ее взгляде читалось недоверие и, если бы не вошедшая Ким, допрос бы продолжился.

— Вы еще не одеты? Фотографы уже приехали.

И только тогда я смогла выдохнуть.

* * *

Мама всегда повторяла, что не стоит давать никаких комментариев журналистам. Скромная улыбка, смена позы и благодарность. Даже если кто-то задаст провокационный вопрос, я не должна отвечать. Любое мое слово могло повлиять на стоимость монеты отца. Как и поведение. Поэтому на официальных встречах я становилась маминой тенью. Старалась не отходить ни на шаг и держать язык за зубами.

Болфорд дарил мнимую свободу, но и здесь я должна была помнить о силе собственного слова. Когда мы с девочками встали на дорожку, один из журналистов обратился ко мне:

— Мисс Браун, на сколько в следующем месяце вырастит стоимость монеты?