Сосед по парте

Я пожал плечами и полез в ящик за картошкой. Она была вся в земле и разная по размеру. Я подумал, что если за Солнце принять мяч, то можно выстроить парад всех восьми планет в соответствии с их размером.

— Никита, — окликнул меня Градов — Поскорей давай.

Я вздохнул, вытащил сетку с картошкой, уселся на табуретку и взялся за ножик. Но потом задумался, а куда очистки бросать? Градов взглянул на меня и без слов поставил рядом с пакетом ведро для мусора. Я с грехом пополам очистил Юпитер и стал искать глазами, куда бы его положить. Дотянулся до блюдца. Потом пришла очередь Сатурна, но ему на блюдце не хватило места. Пришлось встать и взять с сушилки тарелку. Градов ничего не сказал, только головой помотал. Я выбрал Уран и Землю и решил, что этого хватит. Пошел отмывать планеты под краном. Разрезал на тарелке и спросил:

— Так?

— Бросай в кастрюлю!

Я наклонил тарелку, и брызги кипятка полетели мне в лицо! Не успел я осмыслить происходящее, как услышал телефонный звонок и, утираясь, побежал в комнату. Звонила мама. Голос у нее был повышенно жизнерадостный. Она сказала, что в больнице стало теплее, соседки у нее прекрасные, а врач Гия очень внимательный. Потом пошли вопросы! Что я ел, что надел и все в таком роде. После меня трубку взял Градов и сказал, поворачиваясь в мою сторону: «Иди на кухню и прикрути горелку, не надо, чтобы сильно кипело». Я вышел, а он за мной дверь прикрыл, так что слов я разобрать не мог, но понял, что теперь Градов вопросы задает, а мама отвечает.

Борщ сварился к восьми. Первые ложки с чем-то помидорно-свекольным я подносил ко рту с осторожностью. По виду похоже на то, что варила мама, а там кто его знает. Но потом разошелся и в один миг вычерпал до дна полную тарелку. И не только потому, что был голодный. И вот, наверное, от чувства сытости я расслабился, и, как обычно при маме, произнес наше шуточное семейное четверостишие:

«Наклонившись над тарелкой, гномики сопят,

Отвалившись от тарелки, гномики храпят».

И Градов рассмеялся. Я не предполагал, что улыбка может так преобразить лицо и в одно мгновение рассказать о человеке то, о чем не узнаешь даже после долгого знакомства. И может именно в это мгновение «незнакомый мужик», «незваный гость» «сосед по парте» и «Градов» стали постепенно превращаться для меня в «Лёшу». Но это произошло го-ораздо позже, а тогда он сказал:

— Так это же наши с Пашкой и Аришкой стишки! Думал, никогда их не услышу!

* * *

Сытый и сонный, я принялся за домашку. По физике были барометры-манометры, и учебник нераскрытым полетел в рюкзак. Про таблицу Менделеева и вещие сны Дмитрия Ивановича нам с Вандой давно от Шишкарева известно. Упражнение с деепричастиями я накатал за десять минут. И вспомнил, как на уроке Шалимов нашел пример на деепричастие из Пришвина, и даже Старобогатов долго не мог успокоить мужскую половину класса. Пример был такой:

«Лось, обдирая осинку, с высоты своей спокойно глядит на ползающую девочку, как на всякую ползающую тварь». Девицы потом гоняли Ваньку по все школе. Заклинило меня на алгебре. При решении методом подстановки у меня значения игрека выражались какими-то дикими числами, у которых делимое не делилось на делитель без остатка. В это время ко мне в комнату зашел Градов, заглянул через плечо, сказал: «Переведи в простые дроби, сократи числитель и знаменатель и получится вполне прилично». Действительно получилось. Мысленно послал ему «респект».

Было четверть одиннадцатого, когда Градов опять заглянул ко мне и сказал:

— Давай поскорее в душ, а я потом за тобой.

— Идите, — ответил я. — Мне сегодня не хочется.

— И при маме не хотелось?

— Иногда.

— Вот это «иногда» мы оставим на потом, а сейчас шагай в ванную.

Новый опыт существования без мамы

Опыт существования без мамы, когда у нас жила Катерина, у меня был. И мне казалось, что, если вместо нее у нас поселится Градов, то ничего особенно не изменится. Но я ошибался. В первом случае некоторые мамины обязанности исполняли Марта и Катя. Они что-то покупали и готовили. А то, что они не могли за маму делать (например следить, что и как я надеваю, каким полотенце пользуюсь после душа и тому подобное) — полностью доверялось мне. Эти проблемы я решал очень просто. Запихивал грязное белье и рубашки в пакет и бабушки Манину выварку в туалете. Мама возвращалась, все это стирала, приводила в порядок и аккуратно складывала в гардероб.

С Градовым так не получалось. Вот, например, он узнал, что я люблю винегрет с фасолью. Так вот все, кроме картошки и свеклы, я должен был купить сам. В результате фасоль я купил не в собственном соку, а в томате. Огурцы в вакуумной упаковке оказались сморщенными и солеными до ядовитости. И даже масло было какой-то непонятной смесью подсолнечного с оливковым, без привычного запаха. Морковки, правда, мне удались.