Сортировка

— Ну да, я от всего этого далек.

— А руки твои другое говорят, ощущение, словно ты не первые, не пятые ножны шьёшь. Как так?

— Так чему удивляться, тот же ножик, только побольше. А на охотничьи ножи я чехлов пошил немало.

— Ага. И подвес такой же у ножа?

— В смысле?

— Ты подвес под перевязь сделал, а потом регулировать стал на себе. Это откуда?

— О как. Не задумывался, просто решил, что так правильно.

— О том и речь, о том и речь. Всё у тебя правильно выходит. Словно ты или делал это многажды, или в ухо подсказывает кто.

— Точно! Говорят же, у нас на одном плече сидит ангел-хранитель, а на другом демон-искуситель, и оба в уши шепчут советы свои.

— Верующий что ли?

— Я?! Да не бай бог! Вот те крест, атеист голимый! Кстати, Николай Николаич, а вы коммунист?

— Конечно! Кто ж начальником на Сортировку беспартийного поставит.

— А племянника небось покрестили?

— Так он беспартийный тогда был, сопливый. Даже не октябренок еще.

— Тогда да, тогда конечно. И как я не догадался?

Всё-таки зимой в работе станции нюансов хоть отбавляй, я убедился. Не зря тут так опекают первозимников. Оказывается, снег засыпает не только стрелочные переводы и пути. Кто бы мог подумать, что в междупутьях снег тоже скапливается, да еще в таких количествах! Об этом я думал, стоя по развилку в сугробе с рацией на портупее. Как я там оказался? Снегоборьба и приказ о выводе на пути бригад третьей очереди. А это как раз бригады, сформированные из служащих всех предприятий системы МПС. Говорил же, в Новоузловске все под железной дорогой ходят. Свои школы, больницы, милиция, стройконторы и ЖЭКи… Так что на борьбу со стихией по приказу начальника станции выходят фельдшеры, конторские работники, водители автопредприятий и еще десятки представителей самых обычных и самых экзотических профессий.

Я как человек, напрямую связанный с безопасностью движения и знающий станцию, был поставлен старшим над ополченцами и даже не имел права взять в руки снеговую лопату. Моя задача — координация, связь с дежурным по станции и наблюдение за противником. Про противника пошутил — в мои обязанности входит наблюдать за подвижным составом, следующим через наш район. С другой стороны — под вагон попасть, это как под танк, также смертельно. Пока все машут лопатами, точно гражданское ополчение, роющее противотанковые рвы под Москвой в сорок первом, я слежу, чтоб ни один локомотив внезапно не выскочил на нашу группу. А если едет поезд или маневровая передача, чтоб ни одна дурында не осталась на маршруте.

Кстати, первое, с чего мы начали — оборудовали себе лёжку, вернее очистили место, где спокойно могла собраться вся бригада, чтоб не дуло в спину, чтоб путей рядом не было, чтоб в сугробе не тонуть. А потом я поиграл дамочкам, девушкам и теткам из санэпидемстанции на рожке. Рожок сигналиста тот же охотничий рог с пищиком и раструбом, только жестяной, соответственно и звук у него не серебряный. Народ должен сначала привыкнуть к его резкому звуку, чтоб по моему сигналу женщины не замирали столбиком или падали в сугроб, а быстро и без суеты покидали место работ и двигались в безопасное место.

Нормально поборолись, но не победили — снега было много. А если учесть, что к противнику периодически десантировало пополнение… Думаю, воевать нам до самой весны. И самое печальное, что холодно стоять на месте и вертеть башкой — так и хотелось взять лопату и покидать снег. А нельзя, задача командира подразделения не воевать, а командовать и следить за ходом сражения. Так бы после снежной смены и долбанул стакан крепкого, но не могу — уж дюже невкусная она, родимая. Вечером в штабе во время разбора полетов я устроил гастрономическую диверсию: взял денежку, выделенную из профсоюзной кассы, купил красного вина, специй и прямо в электрическом чайнике сварил глинтвейн на всех.

Про штаб я не шучу — именно так и называется этот шалман: штаб по снегоборьбе. И доклады из него поступают сначала в Отделение дороги, а потом и в Москву, в Управление. А там над картой склонились генералы, они сутки не спят и морщат лбы, думая над стратегией. Самый цирк, это когда генералы приезжают на какую-нибудь станцию и начинают самолично командовать сражением. Цирк и клоуны, честное слово! Без них-то никто не знает, что со снегом делать, снегоуборочные машины заглушены, ветродуйки спят. Забавный момент — приедет генерал на станцию и реально работа кипит, ему сразу технику подгоняют по высшему разряду — польза и эффект налицо, гордости полные штаны. А про то, что эту технику сняли с других участков, куда генерал не приехал, про то забывают. Вся снегоборьба — сплошной Тришкин кафтан.