Сортировка

— Вот это да! Во ты выдал! Петька, мужчина! До слез! Да-а-а!!!

Мужская половина присутствующих с характерными признаками снятых с плеч погон расправила плечи, глаза заискрились, все вспомнили, какие они герои, как защищали Родину, как наваляли во Вьетнаме американцам. Пусть не они лично, но их братья, практически такие же ребята. Только постарше, только профессиональные военные и уже давно. А всего делов было — правильно выбрать НАШУ песню. Мог я спеть блатняк? Мог. Зашло бы у публики? Зашло бы. И снова бы все почувствовали, что я свой, но другой свой. Вот только мне те свои нафиг не нужны, а мне и эти до лампочки.

Что мне эта компания, что другие подобные? Ментально не чувствую себя здесь своим, не готов укореняться в этом славном городке. Вот только не могу придумать, чем этот городок славен? Разве что, в каких-нибудь литературных произведениях он упоминается или в летописи. Хотя с летописью не срастается, городу всего сотня лет. Вернее, Сортировке сто лет, город пророс сквозь шпалы позднее.

— Петр, а какое у тебя погоняло раньше было?

— Зачем мне погоняло? Никакого не было.

— А в армии как звали?

— Сержант Фролов. Клички дают животным, у людей имена. Покедова, народ! Мне завтра на смену!

— Тебе же в ночь, посиди еще.

— Извини, Валера, устал.

— Ну ладно, спасибо, что зашел. Внес элемент новизны в ход вечера.

— Погоди! — это Витя выскакивает следом на площадку — Слушай, ты где такой модный клифт взял? В Москве?

— Прикинь, в Новоузловске.

— Да ладно!

— Есть у вас в городе портниха отличная с германской машинкой, вот она и пошила. Спасибо, хорошие люди подвели, порекомендовали. Там на арапа не подкатишь. А тебе реально надо?

— А ты как думал! Мне как у тебя. Дай адресок как брату.

— Ну если только как брату. Записывай адрес, скажешь ей, что по моей рекомендации. Но больше никому, а то и мне отрежут доступ. Там такая очередь, что фиг влезешь.

— Зуб даю! Могила. Спасибо, Петр.

Вот блин, Валера, почему в твоей компании так никто не разговаривает как ты? А потому, что тут с высшим образованием сейчас только ты да я. Именно в компании этой ты вырос, одноклассников и дворовую банду не выбирают. Тянутся такие Валеры к таким же как они по духу, а банда не выпускает, еще и кореша обижаются. Нужно быть сильным, чтобы уйти от наших к своим. Покидая квартиру непосредственного начальника я не знал, что ему уже недолго осталось ходить в начальниках.

Прихожу в ночь на смену, а на станции нездоровая движуха, и на пульте на путях парка «С» куча магнитных табличек налеплена «движение закрыто».

— Что у вас такое случилось?

— А на планерке не рассказывали?

— Из руководства никого на планерке не было.

— Ну да, тоже верно, не до планерок им сейчас. Вагоны у нас убежали при маневрах.

— Сильно?

— А ты как думаешь? Полсмены движение открываем, еще не по всем путям открыли. Маневровый вагонами вперед с северной горловины поехал, а когда тормознул, вагоны отцепились и ушли. Через весь парк пролетели. Составитель молодой неопытный, даже не попытался их догнать и сцепиться — обстоятельно рассказывает Бирюков.

— Ага, а если бы им ускорения добавил при нагоне? А если бы не успел их оттормозить, то и маневровый в этой куче бы оказался? — не соглашается Серёга Чикунов, почти мой ровесник.

— Ну да, и так могло быть. Короче, на юге в сортировочном парке вагоны стояли, убежавшие в них ударили так, что те разлетелись в разные стороны, посбивали те вагоны, которые на соседних путях стояли.

— Городки какие-то.

— Угу, городки. Все орут, отделение дороги на ушах стоит. Как обычно, толпа ревизоров и начальников приехала, а то без них же ничего не поднимут.

— Да не в этом дело. У начальника есть свой начальник. Он спросит, мол какие меры принял? А если не ездил на сход, то вроде как не сделал ничего. Своя у них логика, нам не понять.

Вот так и обсуждаем происшествие, при этом идет передача смены, дежурные рассказывают, где что стоит, как закреплено, под какие поезда будут локомотивы выдаваться в первую очередь. Рутина и одновременно важный процесс.

— А кого крайним сделают?

— Рано пока прикидывать.

— Да уже порешали все небось. Помяни моё слово, на нас повесят. На Сортировку.

— Это с какого перепугу. А может автосцепка неисправная у вагона. А вагон на чужой дороге ремонтировался. Вуаля, брак отдадим другой дороге!

— Умный ты — влез со своим раскладом мой напарник Курдюков — У нас главный ревизор в отделении дороги сменился? Сменился. Значит ему нужно браки набирать на этот год, да побольше. А потом будет докладывать: «Когда я в восемьдесят пятом пришел на свою должность, у отделения было по пятнадцать браков в год. Упорным трудом и профилактикой безопасности движения мы добились снижения случаев брака сначала до тринадцати, а затем и до десяти единиц за год!» Тогда ему почет и уважение.

— То есть правда никому не нужна?

— Вот ты выдал, молодой! Правду искать — это не к нам. Я даже не знаю, где она есть, правда твоя. Помяни моё слово.

— И что составителю будет?

— Бобкову? Выговорешник объявят. Чего работяге терять, тем более недавно работает на станции. Основной удар не по нему будет.