Сороковник. Книга 3

— Тише, тише, Майкл, — с досадой говорит мой почти что свёкор. — Не торопись с выводами, разве ты чувствуешь боль в её глазницах? Нет, с этим всё в порядке. Почти всё. Советую тебе не стоять напротив твоей ученицы, это чревато последствиями. — Сам он, судя по всему, занимает позицию сбоку. — Бастиан, прими мою благодарность. Я не забуду того, что ты сделал. А пока присмотри за этим её Кайсом-Кайсаром. Раз мой сын за него поручился, мы его пока не переводим к остальным. И проследи, чтобы сюда никого не пускали, пока я не приглашу, никого, слышишь? Даже моих сыновей!

Он дожидается, пока за тёмным рыцарем закроется дверь.

— Итак, донна… — Касается повязки, и я испуганно за неё хватаюсь. Всё же не настолько я его не люблю, чтобы обращать в неживой предмет. — Майкл, ты видишь это? — Дон мягко, но настойчиво отводит мои руки. — Не беспокойтесь, донна я ещё не сошёл с ума — заглядываться на вас в теперешнем вашем состоянии, мне нужно было только проверить реакцию. Майкл, основные повреждения ты разглядел; даю тебе десять минут на снятие болевых ощущений. Ограничься пока этим, у нас не слишком много времени. Затем займёмся ею вплотную.

— Что вы хотите сделать? — вполголоса спрашивает сэр Майкл, а сам уже осторожно притягивает меня в надёжные объятья. В каковые я благополучно валюсь, почувствовав, наконец, неимоверное облегчение вместе с желанием разрыдаться от счастья. И даже твёрдая кожа доспеха не заглушает для меня биение его благородного сердца.

— Хочу снять с неё повязку, — невозмутимо отвечает дон. — Видишь ли, нашей дорогой донне, как и её бестолковому протеже-ведуну, отчего-то очень нравятся заклятья на крови. Это ведь ваша кровь здесь на полу, не так ли… Ива? — шепчет он мне прямо в ухо. Несмотря на серьёзность вопроса, его голос вдруг приобретает столь интимные интонации, что я неудержимо краснею. Сэр Майкл успокаивающе гладит меня по плечу и даже делает движение, вроде как заслоняющее меня от Главы. — Ну, ну, не смущайтесь. Для первого раза проклятье Горгоны получилось у вас неплохо, однако кровь здесь лишняя; вы слишком усилили ею заклинание, поэтому оно до сих пор действенно. Итак, Майкл, я вернусь через десять минут, поработай, как следует, а наговориться ещё успеете.

Его шаги удаляются к выходу.

— Ужасный человек, — с облечением говорит сэр Майкл и нежно подносит к губам и одну мою руку, и вторую. — Бедные израненные ручки! Иоанна, сколько же вы натерпелись!

Он целует меня в лоб и снова заключает в объятья, накрыв золотой аурой, свет и тепло которой я ощущаю всем телом, словно вдруг обретаю способность видеть кожей. И лишь в момент, когда начинает затухать постоянная тянущая боль — в распоротой руке, в остатках пальцев, в ободранных спине и шее — только тогда я понимаю, как её было много всё это время. Я просто притерпелась. Ощутив странное шевеление на голове, растерянно провожу ладонью по волосам и вместо спёкшейся обгоревшей проплешины — памяти об огненном барьере — нащупываю отросшие шелковистые пряди.

— Не волнуйтесь, лицо я тоже немного подправил, — отмечает мой Наставник. И спохватывается. — Дорогая, простите, что не сказал вам сразу: ваши дети у меня, в Каэр Кэрроле, как и ваша родственница. Дон Теймур оставил для охраны замка семерых рыцарей, да кроме того, совместными усилиями мы значительно усилили магический барьер по периметру наших земель, поэтому будьте уверены: девочки в безопасности

Без слов, исполненная благодарности, обнимаю своего спасителя. Жаль только, некому было прислать мне эту весточку хоть на день раньше, глядишь — многого не случилось бы…

— И знаете, что я вам скажу? — по голосу можно понять, что паладин улыбается. — Они прелестны, как я и думал.

Когда, несколько минут спустя, возвращается ГЛАВА, я уже в состоянии достаточно твёрдо держаться на ногах без посторонней помощи.

— Так, хорошо, — деловито говорит он. — Майкл, ты превзошёл самого себя, действительно, регенерация — твой конёк. Однако сейчас тебе лучше уйти, скоро здесь будет небезопасно.

— Я останусь, — твёрдо отвечает доблестный сэр.

— Тогда, как я и предупреждал, держись в стороне, иначе угодишь под рикошет. Дорогая донна, вы готовы?

— Допустим, — отвечаю с запинкой. — А к чему?

— Сейчас мы с вами поиграем в одну детскую игру. — ГЛАВА кружит вокруг меня, явно что-то обдумывая. — Не беспокойтесь, судя по количеству совсем ещё свежих произведений искусства, осколки которых давно пора отсюда вымести, сил у вас достаточно, у нас же подобными вещами занимаются дети на первом году обучения. Называется игра — "Перекинь проклятье". Она проста: вы смотрите на меня, я на вас. — Я собираюсь возразить, но прохладные пальцы ложатся мне на губы. — Не перебивайте старшего, донна. Наш вариант игры несколько усложнён, но суть не меняется: она во взаимоотталкивании. Вы не забыли, от кого у вас Зеркало? А у ваших детей? Совершенно верно. Этот дар передаётся, как правило, через поколение, вам же он достался в виде остаточной детской ауры. Вот мы их и поставим друг против друга: моё Зеркало против вашего.