Сороковник. Книга 3

Берёт мою тарелку и приподнимает колпак с одного из блюд. Тотчас разносится такой вкусный и сытный аромат, что я временно забываю обо всём на свете. Серебряной лопаткой суженый вырезает треугольный клинышек от чего-то, похожего на запечённый в высокой форме омлет. Из разреза, исходящего паром, проглядывают ломтики обжаренной картошечки, зелёного лука и кабачков, и почему-то сразу мне вспоминается бабушкин дом, громадная чугунная сковородка с глазуньей из двадцати яиц — на всех-то внуков и правнуков! — шкварчащая салом, брызжущая помидорным соком… Вот он, запах настоящих домашних завтраков, приготовленных от души и для своих! Не спрашивая, Мага пристраивает в довесок пару бутербродов на поджаренном деревенском хлебе, с мелко порубленными помидорками и свёрнутыми тончайшими завитками хамона. Меня, кажется, настроены кормить серьёзно и основательно.

— Ешь, — сурово говорит. — Ты похудела, а это в твоём положении совершенно недопустимо.

Нос жадно ловит ароматы, мозг паникует: а ну как не пойдёт впрок вся эта красота? Печальный опыт токсикоза первой беременности, и хочется, и колется. Берусь за вилку и замираю в нерешительности.

— Смело ешьте, донна, — подбадривает ГЛАВА, который, оказывается, со своего председательского места видит всё. — Если с самого утра чувствуете себя хорошо, знайте — оставшийся день пройдёт спокойно. Помню это ещё по своей супруге в такой же период, как и ваш. Должен сказать, это было для нас обоих нелёгкое время.

Он едва заметно улыбается, а я временно офигеваю: надо же, ничто человеческое железному дону не чуждо. Подцепляю на вилку кусочек "омлета" и вспоминаю о прерванном разговоре. Теперь-то можно к нему вернуться?

— А… Как насчёт того, о чём мы только что говорили? — пытаюсь прощупать почву. И немедленно получаю весомое внушение.

— Должен вам заметить, донна, что во время семейных трапез мы не обсуждаем дела. Только ради вас и только сегодня я делаю исключение. Итак, всё, что вы нам сообщили, мы примем к сведению и обдумаем, но сканировать ваши воспоминания больше не станем. Не станем! — он слегка повышает голос, пресекая попытку Николаса возразить. — Сын, достаточно вчерашнего сканирования. Пользуясь случаем, прошу извинить, донна, что пришлось лишний раз оживлять в вашей памяти неприятные моменты.

— Но…

— Довольно, донна. Оставьте нам возможность хоть с чем-то или с кем-то разобраться без вашего вмешательства. К тому же, не забывайте, у нас есть ещё один объект для изучения сведений пятнадцатилетней давности, — он кивает на Магу. И даёт понять, что тема закрыта: — Попробуйте, наконец, тортилью, вам понравится.

Словно потеряв ко мне всякий интерес, отворачивается к Николасу. Они вполголоса обговаривают детали какого-то вчерашнего решения Совета, и я раздражённо думаю: ведь только что заявил, что дела за столом не обсуждают! И тут же цыкаю на себя: вот балда! Да он просто дает мне возможность нормально поесть, не стесняясь, потому что углядел, как я извертелась, пытаясь и чашку ухватить, и ручонку покалеченную не высовывать. Доны старательно не обращают на меня внимания, и я, наконец, могу вонзить зубы в вожделенный бутерброд. Ещё немного — и заурчу от удовольствия, как кошка, настолько всё вкусно: и тортилья эта, про которую я слышала, что вообще-то это лепёшка, но вот бывает, оказывается, и такой вариант, и хрустящая на зубах хлебная корочка, натёртая чесноком, — вкусовые рецепторы взрываются от переизбытка ощущений. А тут ещё сосед, не на шутку озабоченный моим здоровым питанием, то и дело подсовывает деликатесы, от которых невозможно отказаться: упитанную креветку, прозрачный ломтик сёмги с завёрнутой в него маслиной, крошечную тарталетку с мясным паштетом… На третьем слоёном пирожке с грибами впадаю в панику.

— Хватит! — шепчу Маге. — Ты понимаешь, что ещё немного — и я ни в одну дверь не пролезу? У тебя совесть есть?

Вместо ответа он подкладывает мне на тарелку крошечный солёный огурчик. Я готова прибить супружника, но рука сама тянется за подношением. То, что беременных разводит на солёненькое — чистая правда.

…И в этот момент, случайно покосившись в сторону дона Теймура и Николаса, я замечаю, к а к они на меня смотрят. С таким подозрительным блеском в глазах, будто вот-вот сами начнут меня кормить, Николас — тот просто с умилением. Смутившись, я чуть не роняю огурец. Дон сдерживает улыбку.

— Что-нибудь к чаю? — невинно спрашивает Николас. — Штрудель? Кекс? Орешки в сахаре? Да ты не переживай, родственница, поставим мы ему новые двери, это не твоя забота. Главное, чтобы ты была здорова.

— Главное, чтобы я не лопнула, — бурчу в ответ, но дополнительную чашку чая изволю принять. Похоже, я действительно скоро стану простой, как кошка, которой для счастья достаточно набить живот и свернуться клубком.

Именно сейчас, за этим простым дубовым столом, ощущая локтями жёсткие деревянные подлокотники стула, пятками — тёплый ласкающий пол, а животом — блаженную сытость, я начинаю понимать, что кошмар под названием "Рахимыч" кончился.