Сороковник. Книга 1

– Узнаёшь? – тем временем спрашивает Гала. Поморщившись, подносит к носу платочек, явно надушенный. Оно и понятно: поверженная туша провалялась под солнцем полдня, и сейчас ветер доносит нехороший запах.

Зачем мы здесь? Устроить трогательные похороны? Прикопать на месте, голыми руками вырыв яму? После всего, что случилось за истекшие сутки, меня бы это не удивило.

– Ну, и зачем мы здесь? –повторяю вслух.

– За твоими бонусами. Или лутом, если тебе этот термин привычнее. Наш дорогуша Мир, он же Игрок, действует не только кнутом, у него и пряники припрятаны. Считай, что попала под раздачу. – Обходит ящера, придирчиво оглядывая, по-прежнему дыша через платок. Брезгливо тычет носком сапожка узкую морду с обнажившимися клыками. – Вот это он и есть. Забирай.

– Пряник, что ли? – неприязненно бурчу.

Собственно, в окружающие реалии услышанное вписывается вполне. Если припомнить Кобру-Д и иже с ней, из убитых мобов периодически вываливаются шмотки, хоть и не всегда полезные, но годные к продаже. В моём положении оно лишним не будет. Переключаюсь на объект.

В компьютерной игре тела поверженных врагов терпеливо ждут, пока их не обчистят, а дальше по усмотрению разработчиков: или просто исчезают, или ждут смены локации. И что? Этот образина тут именно меня дожидается?

Возмущённо гляжу на Галу.

– Я к нему не полезу! Что хочешь делай, пальцем не прикоснусь!

– Не прикасайся, – отвечает она кротко. – Только подумай, от чего отказываешься. Не будешь потом локти кусать?

– Да что здесь может быть? У него… даже карманов нет, вот!

Да, задача… Чаще всего на моей памяти из монстра-зверя выпадало какое-нибудь зелье. Иногда сыпались деньги, шмот, оружие, квестовые предметы… Как бы не упустить, в самом деле, что-нибудь полезное! По примеру Галы кружу возле ящера, пытаясь заглянуть даже под брюхо, но нет, ничего инородного не замечаю. Но ведь что-то она там углядела! Хоть бы платочком поделилась, а то воняет от этого субъекта гадостно. Особенно из пасти. Под стянутыми почерневшими губами жутко белеют клыки, меж которых вывален длинный сизый язык, а под ним в глубине раззявленной глотки что-то блестит…

Блестит?

Волей-неволей присаживаюсь на корточки рядом с ощеренной мордой. Разит, словно, падая, раптор подмял под себя сотню тухлых яиц. Нов смердящих недрах из-под начинающей распухать склизкой ленты языка и впрямь виднеется что-то… явно не органического происхождения. Нерешительно оглядываюсь.

Гала кивает.

– Давай-давай, голуба. Делов-то – руку протянуть и вытащить. Я за тебя твою работу исполнять не собираюсь.

О, нет! Не полезу я туда, меня и так тошнит от одного запаха!

– А девочке пострадавшей хочешь помочь? – заходит Гала с другой стороны. – Хочешь. Так вот, я даже отсюда вижу, что ей нужна та хреновина. Только вот незадача: бонус персональный, в чужие руки не дастся или силу потеряет. Ты заработала – тебе и брать, и давай, поторопись, не задерживай. Бюргеры в своих домах уже все задницы отсидели, боятся выглянуть, пока эта гадость здесь валяется.

И насмешливо добавляет:

– На «слабо» не развожу, не думай. Таким не шутят.

Не шутят, верю. Но лезть в пасть голой рукой? Поколебавшись, надрываю зубами край рубашки, отдираю лоскут и оборачиваю вокруг кисти. Какая-никакая, а изоляция. Остаётся надеяться, что слюна у раптора не ядовитая и не кислотная, иначе будет мне подарочек…

Осторожно, задевая клыки, сую ладонь между осклизлым нижним нёбом и пористым, как губка, языком. Там, в подъязычье, прячется нечто круглое, размером с небольшое яблоко и даже с черенком, который никак не хочет отрываться от мёртвой плоти. Пытаюсь это «яблочко» открутить, но держится оно крепко, мало того – скользит и проворачивается. Чуть не плача от жалости к себе, помогаю другой рукой, голой, которую тотчас начинает немилосердно щипать, и, наконец, прихватываю кругляшок как следует. Отдираю. Извлекаю. Таращусь на то, что у меня в руках.

И краем глаза вижу, что голова ящера начинает таять. Вот уже с туши сбегают краски, она становится всё прозрачнее, пока, наконец, не исчезает окончательно. Только железный штырь, бывший когда-то отполированным прутом из калитки, а ныне изъеденный коррозией, со звоном падает на камни мостовой.

– Очень практично, – заторможено отмечаю. – Ни утилизировать, ни хоронить не надо. С людьми тоже так?

– Скоро сама увидишь, чего тут только не случается… Да вытри ты хоть чем-нибудь эту штуку, дай разглядеть толком!

Руки мне оттягивает прозрачный камень густо-вишнёвого цвета. Содрогаясь, я обтираю его подолом, затем насухо протираю рукавом и смотрю на свет. Камень идеально кругл и больше напоминает, пожалуй, не яблоко, а громадную черешню. Солнечные лучи, пройдя сквозь него, падают на мостовую багровыми пятнами.

И это сокровище выросло в вонючей пасти?

Зачарованно протягиваю камень Гале – пусть и она посмотрит. Но ведунья, протянув было руку, отшатывается.

– Нет, не могу. Сказала же – силу потеряет. Ты заработала, тебе и использовать, и до той поры лучше не выпускать.