Сороковник. Части 1-4

Она стряхивает с левой ступни стремя, отводит ногу вперёд, сама слегка свешивается на правую сторону. Завернув правую же руку назад, подставляет оборотнику. Вдевши ногу в стремя, тот обхватывает её запястье, легко подпрыгивает, и вот уже Лора тащит его себе за спину. Он показательно придерживает Лору за плечи, за талию, держится за заднюю луку, а сам косит в мою сторону — смотри, мол, запоминай. Ага. Теоретически-то всё понятно…

— Это, конечно, прокатит, когда лошадка согласная да приученная, — поясняет Лора. — Всё, красавчик, слезай, да помоги Ванессе на первый-то раз.

Васюта только вздыхает. Ерошит мне волосы… да что за привычка у него, честное слово!

— Ну, иди, лапушка, не задерживай их.

И срывается с места. Похоже, прощаться он не любит.

— Давай, — подставляет Лора локоть. — А то ишь, всё вокруг её обхаживают… В дороге таких кавалеров не будет.

Кое-как с Аркашиной помощью я всё же забираюсь к ней. Оборачиваюсь: а как же Аркадий? Он с нами?

— Я догоню, — друид улыбается. — Нору здесь оставлю, а то перегреется.

Лора с места пускает лошадку в галоп, да так шустро, что я едва не заваливаюсь.

— А, извини, — бросает она, — отвыкла я от необученных, в наших-то краях все в седле с малолетства. Ты напомни, если снова забуду, не стесняйся.

Я не стесняюсь, но уж больно ощутима разница между комфортным дамским седлом и не слишком узкой лошадиной спиной, на которой сидишь, непривычно раскорячившись; хорошо, не на самой спине, кусочек потника мне всё же достаётся и я хотя бы не соскальзываю. Но трясёт ощутимее; вот когда я по достоинству оцениваю деликатные уроки сэра Майкла!

За дорогой следить некогда, всё внимание уходит на то, чтобы удержаться. Отмечаю лишь, что проезжаем оба Кольца и двигаемся на выход из города.

— Дальше целый квартал — казармы и конюшни, — поясняет Лора. — Причём, всехние: и мои, и русичей, и рыцарей, и местных стражников…

— А они есть? — удивляюсь я.

— Рыцари или стражники? Про кого спрашиваешь? Все есть. Ах, да, ты ж сидишь у своего медведя безвылазно, свету белого не видишь. Завтра устрою тебе экскурсию по всем злачным местам.

Мы въезжаем в широкие ворота; по громадному двору копытами взрывают песок нетерпеливые лошадки, такие же невысокие и крепкие, как под Лорой, только все — гнедой масти. Между ними носятся, гомонят, хохочут, переругиваются десятка полтора девиц совершенно разномастных, разновозрастных, горластых, грудастых, нехилых таких… Лора складывает два пальца колечком, закладывает в рот и оглушительно свистит. Девицы с лошадками молниеносно разбиваются по парам, и буквально через минуту вместо сумасшедшего дома перед нами — шеренга воинственных амазонок. Никаких разговорчиков, хихонек-хаханек, строй выдержан, все — по стойке «смирно».

— Дисциплина у тебя, однако, — шепчу Лоре.

— А то, — тихо отвечает. — Без этого нельзя. Только дай слабину почувствовать — на шею сядут. — Отсалютовав подчинённым, распоряжается: — Катерина, подбери из запасных лошадок посмирнее, у нас гостья из новеньких, к седлу непривычная. И, чур, зубы никому не скалить, ещё вчера сами такие были!

— Так кого вывести? — спокойно спрашивает махонькая девушка. Лет ей все двадцать, а вот росточком не вышла, и даже её мирная коняшка кажется под ней едва ли не Чёртом. — Там остались Веснушка да Ванесса.

Я чувствую, что краснею. Лора подавляет смешок.

— Давай Веснушку.

Кое-как под любопытными взорами слезаю. Ох, сойдутся ли мои ноги вместе или нет? Пока сходятся… Мне подводят аккуратную лошадку немногим выше Лютика и знакомят. Мы друг другу явно нравимся. Глажу её по тёплой шее, вскарабкиваюсь в седло, к собственному изумлению — не так уж и неуклюже. Всё-таки пятидневная практика что-нибудь да значит.

— Вот девочки, знакомьтесь, — начинает Лора, и странным голосом добавляет: — Это… Ванесса.

И все, не таясь, ржут во весь голос. Вместе со мной.

Сборы оказываются недолги, амазонки только Лору и поджидали, чтобы сорваться с места. Поэтому уже минут через пять мы выезжаем на самые окраины города. По дороге я откровенно любуюсь девушками. Всадниц под Лориным руководством общим числом четырнадцать. На лошадях их рост немного скрадывается, и, несмотря на кажущуюся разность, есть в них что-то неуловимо общее. Вместе с хихоньками они оставляют за спинами и легкомысленность, свойственную нашему полу: лица серьёзны, если не сказать — суровы, сосредоточены. Они разделены в две группы: семь лучниц, семь копейщиц… впрочем, это у них не копья, а дротики.

— Фуризонки? — уточняю у Лоры, кивая на вторую группу.