Сороковник. Части 1-4

Я ловлю солнечные молекулы каждой клеточкой кожи. Я представляю себе золотисто-голубые, как от тлеющих угольков, всполохи, что разбегаются по мне: это солнечные и небесные крошки осыпаются дождём. Я стараюсь вызвать на коже ощущение покалывания, которое впервые испытала, когда сэр Майкл вытащил меня с того света. И, кажется, у меня получается. Я собой довольна. Я люблю себя, люблю этот стог сена, который поделился с нами душистыми травами, люблю прогретую землю, Лютика, Аркадия, дорогого сэра, Васюту… Девочек моих родных, далёких… И даже этот чёртов мир люблю, за то, что дал мне стольких хороших друзей, тем более что я совсем недавно натянула ему нос, теперь можно и позлорадствовать…

И воспаряю.

Зависаю в этом небе, невидима, неслышима, бесплотна. До тех пор, пока подсознание, как я и заказывала, не толкает меня в плечо. Делаю вдох и возвращаюсь в собственное тело.

Глаза открывать не хочется. Тем более, сэр Майкл упоминал не так давно, что ему восстанавливаться далеко не полчаса, и время ещё есть. Однако моя-то подзарядка закончена, и как бы мне, такой белокожей, не обгореть. И вдруг ощущаю рядом нечто… некоего большого, сильного и надёжного, помимо сэра Майкла. И безошибочно определяю: Васюта.

Ох, говорю я себе. Ох, что сейчас будет… Что он обо мне подумает?

Он сидит рядом, смотрит задумчиво и грустно. Прижимает палец к губам: не мешай мол, остальным. Потихоньку тянет за руку, помогая встать. Вытряхивает из моих волос соломинки и вдруг целует. И я даже не думаю сопротивляться потому что — вот она, я, со своей любовью, а вот и он, Васюта, со своей. Как не поцеловаться?

Мы отходим в тенёк, оставляя на солнцепёке сэра Майкла и друида.

— А Аркадий что, тоже заряжается? — спрашиваю шёпотом.

— А как же, лапушка. Сила-то всем нужна.

— А ты?

— А у меня своё. У вас от неба и солнца, да у тебя от луны ещё, у меня от земли и огня. Природа разная, как наш сэр говорит. Главное, сумей вовремя отследить, когда пополнить, а ещё лучше — как мы с Яном тренируемся, так и ты себе время выдели, чтоб каждый день, не забывая… Давай-ка посидим, подождём их.

Притягивает меня к себе. Вдыхает запах. Я пахну душистым сеном, он — почему-то горячим железом окалиной… Северный Варвар. Русич. Мой.

— Красивые у тебя дочки, — неожиданно говорит он. — Вырастут — отбоя от женихов не будет. Родня-то есть ещё?

Я качаю головой.

— Уже нет. Отец семь лет назад как… ушёл, маме с братьями — три года. На одном пароходе плыли по Волге, мы же хотели в кои-то веки отпуск все вместе провести. С паромом столкнулись, утонули все. А у меня перед поездкой девочки заболели, мы потому и не поехали. Вот и пришлось мне всех хоронить, даже племянников. Хорошо хоть, было кого, моих-то нашли…

Три года прошло. А вспоминать до сих пор больно.

— Одни, значит…

Его Чёрт соизволил развалиться на траве, мы сидим, прислонившись к тёплой атласной спинище. Нора уже у наших ног, неподалёку мирно пасутся Лютик с Васильком.

Идиллия. Не хочется верить, что когда-то она закончится.

Я мысленно фотографирую каждый кусочек этого вида, делаю раскадровку для панорамы. Это будет моё особое место, особый уголок в памяти, который я навек заберу с собой. Со всеми, кто на нём запечатлён. Навсегда.

Назад мы возвращаемся все вместе. И снова я не успеваю уловить момент, когда Аркадий перекидывается.

Я поглядываю на лабрадоров, на посерьёзневшую Нору, и вдруг думаю: а правильно ли я сделала, прикупив девочкам щенков? Нет слов, конечно, эта парочка забавных поросёнков сейчас загружает моих детишек и Ванессу-вторую по полной: и ночи им не спать, и луж бессчётное количество вытирать, и режим дня, и гуляния, и прочая и прочая… Не до компьютеров, да и на улицу почаще будут сами выходить. Это сколько мороки на меня свалится, когда мы с Норой вернёмся… О чём я только думала?

А о чём ты думаешь сейчас, Ванька? — окликает меня внутренний голос с затаённым одобрением. Ты хоть обратила внимание? За все эти дни Ты впервые подумала: не «Если вернёмся», не «Может быть, вернёмся», а «Когда мы с Норой вернёмся».

Молодец. Пять. Так и продолжай.

Глава 9

Уж мы и с паладином распрощались, и Аркадий куда-то отчалил с новой любимицей, а Васюта всё не въезжает во двор, медлит. И к обеду никого не пригласил, не как вчера. Я бы расстаралась, хоть и времени не так много, солнце уж за полдень перевалило, да ничего, Ян помог бы; однако гостеприимный наш хозяин, очевидно, перекраивает свои планы на ходу.

— Ну, что, лапушка, проедешься со мной? — спрашивает он. Чёрт уже послушно преклоняет колена. Я улыбаюсь вовсю, но спохватываюсь.

— А стрельбища? Неужели пропустим? Вася, да ведь дел на кухне полно, я ж не бралась ни за что! И товарищи твои придут трапезничать…

Он суровеет.

— Сегодня никого не жди, лапушка. — Протягивает ручищи, помогая мне усесться впереди него. Добавляет, как мне кажется, нехотя: — Оно, может, и завтра так будет. Сбор у нас нежданный-негаданный, так что — кто знает, когда ещё встретимся. Служба, Ваничка, долг воинский.

У меня ёкает в груди.

— Что-то случилось?

Он трогает Чёрта с места, обнимает меня покрепче.