Сороковник. Части 1-4

— Бр-р-р, — Николас раздражён и тоже садится. Трясёт головой. — Подожди, дай-ка я уловлю твою мысль. — Задумывается, прищёлкивает пальцами. Я уже помню, что этот жест у некромантов как-то связан с очередным мини-волшебством, и понимаю из последующих слов, что Николас освежил из памяти те самые сведения, что считал с меня недавно. — Ну, так вот что я тебе скажу. Скорее всего, твоя Гала скормила тебе дежурную сказочку, предназначенную для всех попаданцев. На самом деле правда в этом трёпе только то, что касается игр и квестов, а мироустройство у неё вообще из пальца высосано. Думаю, она сама толком ничего не знала, а была в своё время снабжена инструкциями: что, кому, о чём и в каких дозах выдавать, чтобы и лишним не грузить, и помочь попаданцу исполнить то, для чего он из своего мира был сдёрнут — отыграть. Всё.

— Подожди-подожди, так значит, этот мир вовсе не по Игре создан?

— Родственница, — говорит Ник устало. — Тебе сколько лет, ты знаешь? Знаешь. А вот твоей планете, к примеру, сколько лет? Ну?

— Около пяти миллиардов, — подумав, сообщаю. — Это навскидку, из девчачьих энциклопедий помню. Точнее не могу сказать.

— И не нужно. Пять миллиардов лет — нормальный возраст для планеты. Ты мой мир помнишь? Как ты думаешь, ему — сколько лет? Или он создаёт впечатление только что возникшего? Он же в своё время до-олго рождался: уплотнялся из пылевого облака, затвердевал… Что там дальше в процессе планетообразования, помнишь? Принял теперешнюю форму, создал атмосферу, отделил тверди от вод. Потом ещё миллиарды лет ушли на зарождение примитивных бактерий, потом протянулись первые эволюционные цепочки, потом пришла пора…

— Не надо, это я знаю, — прерываю я.

— И что тебе до сих пор непонятно? Это только в сказочках какой-нибудь демиург сотворяет из ничего в единый момент мир со всем готовеньким, населяет его, кем хочет и устанавливает собственные правила. А ты сама прикинь: мир — это планета в составе собственной звёздной системы, собственной галактики, и всё это рождается, живёт и умирает воедино. Есть фундаментальные законы мироздания, вклиниться в которые невозможно никому, даже богам, хоть их и полно в каждом из миров.

Какое-то время я это перевариваю. Потом не выдерживаю.

— Выходит, я поверила в сказочку? — И в самом деле, только сейчас мне видны как на ладони все логические нестыковки. — Ник, ну почему я повелась на все эти россказни? Это же элементарно… И что же тогда получается — все вокруг врут?

Николас долго молчит, прежде чем ответить. Расстёгивает спальник наполовину — должно быть, ему жарко.

— Все… — задумчиво повторяет он. — А ты вспомни, среди тех, с кем ты общалась, были коренные жители? Ты жила среди таких же, как ты, попаданцев, которые знали немногим больше твоего, и то ровно настолько, насколько раньше тебя влипли. У вас у всех была одна исходная информация, наверняка из единого источника. А как ты к нам попала? Вспомни сами обстоятельства: стресс, страх, прессинг, запугивание — тут не до логики. Временной фактор, к тому же, тоже мешает спокойно остановиться и всё обмозговать, счётчик-то тикает. Вас бросают в такие условия, когда анализировать просто некогда, а потом бывает и некому. А местное население настраивают если не враждебно, то хотя бы на отчуждённость.

Я вспоминаю пустынные улочки. Шарахающихся прохожих. Молчаливые двери и окна. Пустоту и равнодушие неохотно принявшего меня чужого мира.

— И всё это — из одного источника, — задумчиво повторяет Николас. — … А ведь ничего этого раньше не было, — продолжает. — У нас был нормальный мир. Я же помню своё детство, и подростком себя помню. Всегда были урождённые некроманты и паладины, других магов не знали. Просто маги, просто люди, никто никому не мешает. Лет до двадцати двух-двадцати трёх я и слова-то такого не слышал — попаданец. Мы жили в относительно стабильном благоустроенном мире, со своими, конечно, вывертами, конфликтами, политическими и финансовыми скандалами и кризисами, войнами… а где их нет? Обычная жизнь. Но лет двадцать назад она вдруг изменилась.

Глава 11

Уважаемые читатели! Сообщаю новость здесь, поскольку при открытии главы прочитает каждый. До конца Книги I осталось три с половиной главы. Вынуждена предупредить: последняя, четырнадцатая — в общий доступ выкладываться не будет, ибо очень уж мне не хочется, чтобы слили текст по библиотекам, как это случилось с первой частью. Я участвую в конкурсе с надеждой напечататься, а издатели — сами понимаете — не любят появления в сетях книги, планируемой к выпуску. Поэтому — оставшаяся глава после правки подлежат рассекречиванию только в индивидуальном порядке. Как? Посмотрим по обстоятельствам.

* * *