Сорок пять

Бюсси-Леклер только что сообщил, что им обучены военному делу три монастыря и составлены воинские отряды из пятисот буржуа – то есть у него наготове около тысячи человек.

Лашапель-Марто провел работу среди чиновников, писцов и всех вообще служащих судебной палаты. Он мог предложить делу и людей совета, и людей действия: для совета у него было двести чиновников в мантиях, для прямых действий – двести пехотинцев в стеганых камзолах.

В распоряжении Бригара имелись торговцы с Ломбардской улицы, завсегдатаи рынков и улицы Сен-Дени.

Крюсе, подобно Лашапелю-Марто, располагал судейскими и, кроме того, – Парижским университетом.

Дельбар предлагал моряков и портовых рабочих, пятьсот человек – все народ весьма решительный.

У Лушара было пятьсот барышников и торговцев лошадьми – все заядлые католики.

Владелец мастерской оловянной посуды по имени Полар и колбасник Жильбер представляли полторы тысячи мясников и колбасников города и предместий.

Мэтр Никола Пулен, приятель Шико, предлагал всех и вся.

Выслушав в четырех стенах своей звуконепроницаемой комнаты эти новости и предложения, герцог Майенский сказал:

– Меня радует, что силы Лиги столь внушительны, но я не вижу той цели, которую она, видимо, намерена мне предложить.

Мэтр Лашапель-Марто тотчас же приготовился произнести речь, состоящую из трех пунктов. Все знали, что он весьма велеречив. Майен содрогнулся.

– Будем кратки, – сказал он.

Бюсси-Леклер не дал Марто заговорить.

– Так вот, – сказал он. – Мы жаждем перемен. Сейчас мы сильнее противника и хотим осуществить эти перемены; кажется, я говорю кратко, ясно и определенно.

– Но, – спросил Майен, – что вы намерены делать, чтобы добиться перемен?

– Я полагаю, – сказал Бюсси-Леклер с откровенностью, которая в человеке столь низкого происхождения могла показаться дерзостной, – я полагаю, что раз мысль о нашем Союзе исходила от наших вождей, это они, а не мы должны указать цель.

– Господа, – ответил Майен, – вы глубоко правы: цель должна быть указана теми, кто имеет честь являться вашими вождями. Но потому-то я и повторяю вам, что лишь полководец может решать, когда именно он даст бой. Пусть он даже видит, что его войска построены в боевой порядок, хорошо вооружены и проникнуты воинским духом, – сигнал к нападению дается им только тогда, когда он считает это нужным.

– Но все же, монсеньер, – вмешался Крюсе, – Лига не хочет больше ждать, мы уже имели честь заявить вам об этом.

– Не хочет ждать чего, господин Крюсе? – спросил Майен.

– Достижения цели.

– Какой цели?

– Нашей; у нас тоже есть свой план.

– Тогда – дело другое, – сказал Майен. – Если у вас есть свой план, я не стану возражать.

– Так точно, монсеньер, но можем ли мы рассчитывать на вашу поддержку?

– Без сомнения, если план этот подойдет моему брату и мне.

– Весьма вероятно, монсеньер, что вы его одобрите.

– Посмотрим, в чем же он состоит.

Лигисты переглянулись, двое или трое из них дали Лашапелю-Марто знак говорить.

Лашапель-Марто выступил вперед, словно испрашивая у герцога разрешения взять слово.

– Говорите, – сказал герцог.

– Так вот, монсеньер, – сказал Марто. – Придумали его мы – Леклер, Крюсе и я. Он тщательно обдуман и, вероятно, обеспечит нам полный успех.

– Ближе к делу, господин Марто, ближе к делу.

– В городе имеется ряд пунктов, связывающих воедино все вооруженные силы города: это Большой и Малый шатле, дворец Тампля, ратуша, Арсенал и Лувр.

– Правильно, – согласился герцог.

– Все эти пункты защищаются постоянными гарнизонами, но с ними нетрудно будет справиться, так как они не могут ожидать внезапного нападения.

– Согласен и с этим, – сказал герцог.

– Кроме того, город защищает начальник ночной стражи со своими стрелками. Обходя город, они-то и осуществляют в угрожаемых местах подлинную защиту Парижа. Вот что мы придумали: захватить начальника ночной стражи у него на дому – он проживает в Кутюр Сент-Катрин. Это можно сделать без шума, так как место удаленное от центра и малолюдное.

Майен покачал головой:

– Каким бы удаленным от центра и малолюдным оно ни было, нельзя взломать прочную дверь и сделать выстрелов двадцать из аркебузов совсем без шума.

– Мы предвидели это возражение, монсеньер, – сказал Марто, – один из стрелков ночной стражи – наш человек. Среди ночи мы постучим в дверь – нас будет только два-три человека: стрелок откроет и пойдет к начальнику сообщить, что тот должен явиться к его величеству. В этом нет ничего необычного: приблизительно раз в месяц король вызывает к себе этого офицера, чтобы выслушать его донесения и дать ему те или иные задания. Когда дверь будет открыта, мы впустим десять человек моряков, живущих в квартале Сен-Поль, они покончат с начальником ночной стражи.

– То есть прирежут его?